Шерстяная «сказка» (СИ)

Теперь каждый вечер она виртуозно колдовала над батареей котелков, а её добровольные подчинённые шустро чистили картошку, строгали овощи, разжигали костры и таскали воду. И

никто, прошу заметить, не смел роптать или, не дай бог, пытаться хитростью уклониться от её поручений. Схлопотать от строгой кулинарной небожительницы выговор и лишиться её благосклонности - дураков не было. Так ведь и без добавки остаться недолго.

Я влезать в эту её епархию даже не пыталась. Зачем, когда в моей помощи, тем более, советах никто не нуждался, а для Кристи это была истинная минута славы? Мы с Мариэль только иногда наблюдали за процессом просто для того, чтобы девчонка понимала, откуда берётся вкусная еда, и перенимала этот опыт. Ну или когда просто шибко голодные были.

Ой, а какое удовольствие было наблюдать за обозниками, когда они устраивали международные танцевально-песенные баттлы у костра! Да боже мой, что они выделывали.

Крестьянские пляски – это вам не постные полонезы, это огонь с коленцами! Хотя, например тот же французский бранль* перекочевал в бальные залы аристократии именно с народных площадей. Только простые люди более раскованы в проявлении эмоций, от того и ярче, и живее впечатление от их танца. Как соберутся вокруг костра, как заведут этот свой хоровод – ух!

Англитанскому дуэту тоже имелось, чем парировать моим соотечественникам. Любо-дорого было посмотреть, как они привязывали к ногам бубенчики, укладывали на землю крест-накрест две трубки и зажигали над ними этот свой моррис-дэнс**, ритмично размахивая платками.

Одним словом, последний отрезок пути оставил в сердце каждого участника путешествия столько чудесных впечатлений, столько тёплой памяти, что сравнить его было не с чем. Даже сами наёмники сколько раз повторили, что за все их многочисленные рабочие ходки им не было так душевно со своими наёмщиками. Как-то даже становилось немного жаль, что наш совместный путь подходил к концу.

Да, кстати, разок нам всё-таки довелось немного пощекотать нервы. Уже в самих горах собаки учуяли волка, привлечённого духом овец. Но наши бывалые пастухи среагировали моментально: хищника отогнали. Он, по словам Грегора и Волта ещё какое-то время следовал за обозом в отдалении, а потом отстал. Запах людей и оружия заставил зверюгу отступиться. Да и осень – достаточно сытая пора, чтобы не рисковать шкурой ради такого сомнительного обеда, как хорошо охраняемая домашняя живность. Более безопасная альтернатива в самом откормленном виде и так в изобилии сновала по этим диким землям.

И всё равно, несмотря ни на что, окончание долгого путешествия казалось каким-то совершенно счастливым временем.

И вот мы, наконец, добрались до своего нового дома. Тут я и поняла, что сказка закончилась, начинается «сказка». И что пора выходить из эйфоричного состояния, спускаться на грешную землю, вспоминать боевые навыки опытного завхоза и закатывать рукава. А также, что имел ввиду Андрэ, когда не хотел брать нас с собой. Снова нахлынули воспоминания из прошлого, правда уже не столь возвышенные и романтичные. Ну и ладно, знала же, куда еду. А

то ишь, как разнежилась, попривыкла к барской жизни. Пришло время, как говорится, нюхнуть навоза. В прямом и переносном смысле.

*Первоначально бранль — танец простолюдинов, его плясали вкруговую на деревенских праздниках. Слово это означает «качание»: на шагах покачивается цепочка людей, взявшихся за руки. Существует больше дюжины его разновидностей в зависимости от темпераментности исполнения.

**Моррис - английский народный танец, который исполняется под живую музыку. В

основе этого танца лежат ритмичные движения и набор фигур, которые танцоры исполняют с использованием разнообразного инвентаря. На ногах танцоры носят повязки с бубенцами.

55

Сейчас попробую описать ту любопытную конструкцию, в которой предстояло зимовать этот год. Поскольку нам для освоения достался в большей мере земледельческий, чем животноводческий регион, то и устройство хозяйств здесь имело свои особенности.

Наше новое место обитания объединяло под одной крышей и жилые, и хозяйственные постройки, соединённые между собой и расположенные замкнутым четырёхугольником.

Домом здесь называли всё вышеперечисленное разом.

Фасадную сторону постройки, выходящую на улицу, занимал амбар, ворота которого служили входом во двор. Примерно таким же образом выглядели и другие хозяйства, составляющие деревню. В итоге, улица, на которую смотрели лишь стены и ворота амбаров, имела весьма унылый вид.

Наш амбар служил не только хранилищем зерна, здесь же был устроен ток с молотилкой.

Жилая часть выходила во двор и занимала сторону, противоположную амбару. Боковые стороны четырехугольника образовывали стойла и конюшни, смежные с жилым домом и сообщались с ним внутренними дверями.

Особое «очарование» сего архитектурного комплекса состояло в том, что внутри этого условного квадрата располагался двор, в центре которого складывался навоз. Такой вот, пардоньте, «шарман».