Шешель и шельма

В просторном зеркальном фойе явно недешевого отеля, расположенного в одном из небоскребов и, кажется, занимавшего его целиком, опять стало легче. Чара не любила такой вот напыщенной, грубой роскоши — позолота, претенциозные хрустальные люстры в духе Исторического театра, багряные ковровые дорожки, предупредительные слуги в мундирах. Но после растекающейся за стенами серости глубокие, насыщенные цвета и блеск радовали глаз и дарили отдых.

Номер оказался больше ее собственной квартиры, которую Чарген всегда считала очень просторной. Обстановка тоже впечатляла роскошью, но без такого обилия золота и хрусталя, как в холле, и на новом месте мошенница осматривалась с облегчением. Дверь номера открывалась в пышную гостиную-столовую, оттуда можно было попасть еще в одну гостиную, на этот раз — совмещенную с гардеробной. Две двери по левой стороне вели в отдельные спальни, каждая со своей ванной, и Чара почти искренне возжелала расцеловать Ралевича за такой выбор. Справа дверь имелась всего одна, и вела она в кабинет. Вновь посоветовав жене отдыхать, муж со своим родственником заперся именно там.

Чара попросила чаю и осталась во второй гостиной наблюдать, как немолодая горничная раскладывала их багаж. Конечно, с куда большим удовольствием и пользой она бы послушала, что происходит за закрытой дверью и о чем говорят мужчины, но, увы, оставалось лишь терзаться догадками и делать вид, что ей это неинтересно.

Надолго гость не задержался, и буквально через несколько минут мужчины вышли в гостиную. Ралевич закрыл кабинет, заявил, что на некоторое время отлучится по делам «Северной короны», и опять посоветовал жене отдыхать. Та ласково оскалилась в ответ, желая супругу провалиться и не возвращаться больше никогда, а вслух — сладко пожелала хорошего дня, наступив на горло собственному стремлению поинтересоваться, как все происходящее сочетается в голове дражайшего супруга со «свадебным путешествием».

Горничная продолжала возиться с вещами, пытаться незаметно вскрыть при ней кабинет Чара не стала и, как послушная жена, начала отдыхать. В первую очередь — от мужа, для чего идеально подходила горячая ванна. Пока та наполнялась, мошенница сидела на бортике, тоскливо глядя в окно и жалея, что не прихватила с собой никаких книг. И что Ралевич закрыл кабинет и у нее пропадает такой чудесный предлог туда забраться.

Чарген, безусловно, понимала, что валяться в номере просто так — почти преступная трата времени, которое стоило бы посвятить выяснению деталей происходящего. Но она пока не имела представления, откуда начать, и это нервировало. Чужой город, чужая речь, чужие люди вокруг, и никого знакомого. А перед совершением любых решительных действий стоило успокоиться.

Получилось, и даже слишком: Чара банально задремала, пристроив голову на краю ванны. Наверное, сказались несколько напряженных дней рядом с Ралевичем, когда ни на минуту не удавалось расслабиться.

Проснулась она в итоге от холода, вода успела остыть. Ругаясь сквозь стучащие зубы, схватилась за лейку душа и вынула пробку. Мытье заняло немного времени, потому что голову она мыть поленилась, благо на дирижабле проблем с водой не было. И все равно после душа Чарген почувствовала себя свежей, отдохнувшей и бодрой. Набросила халат, обернула голову полотенцем. Несколько секунд смотрела в гардеробной на собственное расслабленное отражение и решила одеться. Вдруг муж вернется уставшим? Не стоит соблазнять его собственной наготой и доступностью, глядишь, удастся этой ночью спокойно, без неприятных ощущений, выспаться.

Платье выбрала вполне подходящее к местным реалиям, темное: в черно-зеленую клетку, чуть ниже колен, прямое и с длинными рукавами, оживленное только белым воротничком и манжетами. Волосы собрала в тугой узел и сама себе показалась похожей скорее на строгую учительницу, чем на неземное юное создание. Да, из образа она выбилась, но вполне могла сказать, что пыталась последовать местной моде, чтобы драгоценному Павле было рядом с нею не стыдно.

Только обуваться не стала, предоставленные гостиницей тапочки были хоть и велики, но все равно гораздо уютнее туфель. После чего всерьез задумалась, чем бы заняться теперь, и наконец заметила то, на что стоило обратить внимание с самого начала: дверь кабинета была слегка приоткрыта. Бесшумно проскользнув по паркету к двери, Чара настороженно прислушалась. Неужели Ралевич уже вернулся?

— Павле? — тихо позвала она, взявшись за ручку.

Ответила тишина, и Чара решительно толкнула дверь.

Потянуло сквозняком, шторы надулись парусами, на безупречно чистом столе зашевелились листы в единственной тонкой и без того разворошенной стопке. Артефактора не было. Пришел и ушел?