Шешель и шельма

— Ты, видимо, плохо представляешь, что это такое, — усмехнулась она. — Нежные воздушные создания в таких местах не выживают, это ведь приют, только называется иначе. Змеиный клубок строгого режима, где защитить некому. Хочешь жить — быстро научишься показывать зубы. И прикидываться трепетным цветочком, чтобы на тебя уж точно не подумали. Это скорее на тюрьму похоже, чем на родной дом.

— А как же влюбленная овечка? — насмешливо покосился на нее следователь. Кажется, поверил. — Неужели все так банально и дело в деньгах?

— Ты его видел? — скривилась Чарген. — Самодовольный обрюзглый старикашка. Не знаю, как меня не стошнило от его поцелуев.

— Вот сейчас было обидно, — расхохотался Шешель.

— Тебе-то почему?

— Он старикашка, а я всего на пять лет моложе.

— Ну, ты гораздо симпатичней. Тощий, правда, но обаятельный, — поделилась наблюдениями Чара, старательно давя улыбку.

Это оказалось по-особенному, удивительно приятно: говорить ему то, что думала именно она, а не должна была думать в этот момент выбранная маска. Чарген вообще редко удавалось говорить то, что думает, откровенничать она могла только с матерью, но обычно и желания такого не возникало. Вот только господин Сыщик отличался от всех остальных: он был гораздо интересней и сложнее. И с ним было гораздо интересней. И… сложнее, да.

— Спасибо, утешила, — фыркнул следователь. — Но ты меня порадовала.

— Чем?

— Я чуть было не уверовал в чудо, когда поглядел на общение Ралевича с молодой женой. Ты отличная актриса.

— Жизнь заставила, — пожала плечами Чара. — А вообще, мне интересно, неужели вот такие вроде бы умные, но страшненькие скучные типы с единственным достоинством — большими деньгами… Неужели они правда верят, что молодая красавица может влюбиться именно в них? Ладно, бывают мужчины, которые эффектны и в возрасте, тот же Гожкович, если ему немного похудеть, будет ничего. Он обходительный, галантный, с великолепными манерами, с ним приятно разговаривать. Бывают харизматичные, которые вызывают восхищение независимо от возраста и внешнего вида. Или, например, опытные хорошие любовники. Но вот у такого, как Павле… У него же есть только деньги. Но он ведь поверил в мою влюбленность!

— Самонадеянность свойственна всем людям без исключения. Многие считают себя лучше и умнее других. Ты вот сейчас тоже. Почему ты решила, что он поверил в твою влюбленность? — спросил Шешель.

— А почему нет? — Чара беспечно пожала печами. — Зачем ему еще жениться?

Хотя тут Чарген уже лукавила: она прекрасно понимала, к чему следователь клонит. И даже была с ним внутренне согласна. Просто для ее плана не имело значения, принимает Ралевич любовь Цветаны за чистую монету или нет, ей требовался доступ к телу. То есть к сейфу.

— Трахать смазливую молоденькую жену, которая не требует лишнего, гораздо приятнее, проще и удобнее, чем морочиться с любовницами или платить профессионалкам, например, — предположил следователь.

— Ну да, может быть. Зато мне теперь достанутся его деньги, верно?

— Верно. Если в завещании не указано другого. — Улыбка у сыщика вышла крайне глумливой и мерзкой, только этого было недостаточно, чтобы Чару проняло. Она и без замечаний следователя не рассчитывала на эти деньги. А вот Цветана…

— Чтоб ему посереть, — проворчала она. — Индюк старый!

Она бросила рассеянный взгляд на собственные ноги, от которых всю дорогу старалась отвлечься болтовней. Очень хотелось осмотреть их и оценить повреждения, которые точно были: в стопах после лестницы пульсировала тупая, ноющая боль, кожу слегка саднило — кажется, успела поцарапаться, и не один раз. Но машину сыщик выбрал скромную, было в ней очень тесно, да еще и темно. Не только из-за смыкающихся над головой зданий и туч — на город явно опускался вечер.

И не залечишь же! Там наверняка кровь, и, если под грязью обнаружатся чистые гладкие пяточки, следователь может заинтересоваться, он наблюдательный.

— Да ладно, не кисни, — усмехнулся вдруг Шешель. — Будешь себя хорошо вести, может, владыка тебя пожалеет.

— А при чем тут он? — озадачилась Чарген и внутренне подобралась.

Упоминание владыки было не к добру, но напрямую относилось к тому, во что она вляпалась. Господин Сыщик явно не из тех, кто станет бравировать высокими знакомствами ради красного словца, и если он помянул правителя, то совершенно сознательно и по делу.

Следователь пару секунд помолчал, кажется, решая, стоит откровенничать или нет, но потом все же пояснил:

— По результатам расследования Ралевич, скорее всего, будет обвинен в измене. Посмертно. Все имущество отойдет стране. Его часть в «Северной короне» владыка, вероятно, отдаст в управление наиболее достойному доверия из оставшихся партнеров, а из остального движимого и недвижимого имущества какую-то часть вполне может пожертвовать юной вдове, которая старательно оказывала содействие следствию. Ты же окажешь?

— Каким это, интересно, образом?