Шешель и шельма

— Пообещать ты можешь что угодно, вот только выполнишь ли? — усмехнулся Стеван. — А даже если выполнишь… Это явно не тот вопрос, который я готов обсуждать в присутствии женщины, да еще глубоко беременной.

— Это шовинизм и дискриминация! — пробурчала Майя. — Вы там секретничать будете, а мне скучай и лопайся от любопытства!

— Не ворчи, родная, — вмешался князь, поцеловал жену в макушку. — Сама знаешь, если он вбил себе что-то в голову, спорить бессмысленно. Ладно, что мы стоим посреди холла? Пойдем в кабинет.

— Ну хорошо, боги с вами! — сделала над собой волевое усилие хозяйка дома. — Пойду печенье, что ли, испеку, раз у меня мужа на вечер отняли…

— Не отняли, а одолжили, — насмешливо поправил тот, еще раз поцеловал жену и жестом пригласил гостя проходить.

В кабинете у Недича было уютно. Часть большого письменного стола занимали бумаги, часть — очередная недособранная модель дирижабля, которые Май мастерил в свободное время. До знакомства с князем Шешель искренне полагал, что подобные вещи создают не люди, а если люди — то точно психи, потому что с трудом представлял, как кто-то может делать столь мелкую, нудную и кропотливую работу только для собственного удовольствия. Потом от этого мнения пришлось отказаться, потому что уж кем-кем, а психом Май Недич точно не был.

— Садись. Налить тебе чего-нибудь выпить? — предложил хозяин кабинета.

— Для храбрости? — понимающе хмыкнул Стеван. — Нет, я хочу решить одну проблему, а не попойку устраивать.

— Ладно, все, считай, интригу ты выдержал в лучших театральных традициях, рассказывай уже, что стряслось.

— Да ничего, просто… Вот скажи мне как человек благородный и справедливый. Мошенничество — это преступление?

— Это тебе и свод государственных законов скажет, — растерялся Май. — Но — да, преступление.

— Если женщина с поддельными документами знакомится с мужчиной с целью выманить у него крупную сумму денег — это ведь мошенничество?

— Мошенничество, — согласился Недич, со все большим недоумением и меньшим пониманием глядя на гостя.

Правда, высказывать просившийся на язык вопрос, кто попытался обмануть самого Шешеля, не стал и вообще подобрался. Следователь был как-то уж слишком хмур и серьезен, непривычно не настроен шутить, и Май решил ему не мешать.

— Прекрасно. А если деньги она тратила на содержание семьи? Толпы младших братьев и сестер. Причем те не нищенствовали, просто ей хотелось улучшить и облегчить им жизнь. Все равно преступление?

— Пожалуй.

— И стремиться посадить такую вот мошенницу — это нормально?

— Нормально, — покладисто кивнул Май.

— Уже хорошо, — вздохнул Шешель. И замолчал.

— Слушай, я вообще ничего не понимаю! Что стряслось-то? Мошенницы какие-то… А, погоди! Ты же свою Кокетку поймал, я и забыл! Это про нее?

— Стевич проболтался? — понимающе усмехнулся следователь. Фиолетовый маг из Зоринки дружил с князем и даже был косвенно причастен к его женитьбе, так что осведомленность Мая не удивляла. — Ну… сложно сказать. В некотором смысле, наверное, поймал. Во всяком случае, она на эту роль тянет больше других. Правда, очень ловкая оказалась, я могу доказать только подлог документов, и то в том деле, где она никакой выгоды получить не успела.

— Кхм. Ты этим расстроен? Что нельзя ее посадить?

— Да не совсем, — скривился следователь. И опять замолчал.

С десяток секунд повисела тишина, которую гость не спешил нарушать, и не выдержал уже Май. Правда, задавать наводящие вопросы не стал, а заговорил, как ему казалось, о постороннем:

— Слушай, я давно хотел спросить… А почему ты с таким маниакальным упорством за этой Кокеткой бегаешь? Как-то это на тебя не похоже. Ладно бы маньяк был какой-то кровавый, а то простая аферистка.

— Это… Ну, в некотором роде это навязчивая идея, да. Вообще там старая и слезливая история, — неприязненно поморщился Шешель.

— Она обманула тебя? — все же предположил Недич.

— Не совсем. Ай, да чтоб мне посереть! Я ж, собственно, за этим и пришел… В общем, слушай. Особое отношение к мошенницам у меня из-за отца. Он… Нет, тут так в двух словах не выйдет. В общем, мы с ним никогда особенно не ладили, но по нераспространенной причине: он всегда был тряпкой, а меня это жутко злило.

— Ты не слишком категоричен? — опешил Май.