Шесть алых журавлей

Я читала их снова и снова и то смеялась над его рассказами, то плакала. Они наполняли мое сердце радостью и болью в одночасье. Многие из них были о его детстве: о мальчике, который пытался воспитывать непоседливую сестру, но в конечном итоге сам часто присоединялся к ее приключениям. Из-за них я затосковала по Мэгари, Иро и больше всего – по Таккану.

Я читала до тех пор, пока слова не расплылись перед глазами в чернильные пятна, но уснуть все равно не могла. По крайней мере, пока не положила на подушку жемчужину Райкамы, а на прикроватный столик – сеть из звездного ожога. Каким-то образом это помогло мне убедиться, что последние полгода не были сном, от которого можно проснуться в любой момент. Что мои шрамы – как внешние, так и внутренние – настоящие. Что я дала обещание, которое обязана сдержать.

Наконец я погрузилась в небытие без единого сновидения, которое, как позже рассказали братья, продлилось целых три дня. Мою кровать окружили змеи, но я их больше не боялась и не стала прогонять. В конце концов они так же, как я, скорбели по своей матери.

Когда я проснулась, за дворцовыми стенами лежала груда мечей, отобранных у солдат из армии Юдзи. Таккан с братьями сидели в тесном кругу во дворе, словно были друзьями всю жизнь.

Я не видела Таккана с тех пор, как Волк забрал меня в Святые горы. Однако порой в дреме мне слышался его голос, рассказывающий сказки. Зачитывающий письма вслух.

Он заметил меня раньше братьев и быстро подскочил.

При виде него во мне затеплилась искра, но улыбку выдавить не удалось. Он, вероятно, думал, что это начало нашего будущего… вот только я не останусь.

Я подняла жемчужины Райкамы и Сэрю, которые носила на шее.

– Я отправляюсь в море Тайцзинь. В Айлонг, царство драконов.

Вода сверкала как свежевыпавший снег. На берег ритмично набегали волны: они вздымались и падали, омывали песок и отступали, как делали задолго до моего рождения и продолжат делать после моей смерти.

Сзади подошли Таккан с братьями, но я не была готова попрощаться. Не была готова уйти после того, как только вернулась домой.

– У меня еще осталась пара минут, – пробормотала я им, наблюдая за солнцем.

Оно поднялось над горизонтом только наполовину и откидывало огненное сияние на море Тайцзинь. В его свете вода больше напоминала золото, нежели снег, с фиолетовыми переливами от убывающей ночи и алыми бусинами от рассвета. От этой неестественной красоты моя сумка казалась еще тяжелее, чем прежде. Внутри лежала жемчужина Райкамы в сети из звездного ожога.

– Уверена, что не хочешь дождаться отца? – спросил Хасё.

– Так будет лучше.

До его пробуждения – и всей Гиндары – оставалось еще много недель. Кроме того, я не знала, как рассказать отцу правду. Что я кровная наследница Кияты. Что я дырка в швах, которые наложили боги, чтобы не впускать магию в нашу страну.

– Отцу и так хватает горя, – добавила я и с трудом сглотнула, представив его реакцию на смерть Райкамы. – Я скоро вернусь.

Как только слова слетели с моих уст, я сразу же захотела взять их обратно. Я даже Сэрю не сказала, что не собираюсь отдавать жемчужину его дедушке. Король драконов будет недоволен, это уж точно. Но независимо от того, поможет мне Сэрю или нет, я так или иначе сдержу свое обещание Райкаме и найду настоящего владельца жемчужины.

Кики порхала надо мной, пока я снимала тапочки на берегу.

«Как думаешь, я буду плавать так же хорошо, как летаю? Может, Сэрю наделит меня жабрами».

Я не ответила. Песок под моими ногами был влажным и холодным. Лодыжки омыло морем, и меня пробрала дрожь.

Прежде чем уйти, мне нужно было выполнить еще одно дело. Хасё принес тиковую коробку – из дерева, родом с Тамбуских островов, – обернутую в парчовое платье Райкамы. Каждый из нас положил внутрь частичку себя: Андахай – самоцвет с одной из своих корон, Бэнкай – стрелу, Рэйдзи – шахматную фигурку, Вандэй – любимую книгу, Ётан – кисть, Хасё – перо, а я – семь бумажных птичек.

Чтобы Райкаме не было одиноко, когда она вернется на Тамбуские острова.

Я осторожно перевязала коробку алой нитью, благодаря которой мачеха всегда находила путь домой.

– Воссоедини ее с сестрой, – прошептала я, прежде чем отправить коробку плыть по течению. Затем молча наблюдала, как она удалялась и в конечном итоге скрылась из виду.

Братья обняли меня один за другим. Хасё прижимал меня к себе дольше всех и тихо сказал:

– Не задерживайся, сестра. Мы будем скучать.

Последним подошел Таккан.

Его халат испачкался в песке, волосы хлестали по щекам, но он еще никогда не выглядел так величественно – и мило – как в этот момент. Он поклонился, держась на почтительном расстоянии.

– Обещаю, если ты меня обнимешь, братья не посадят тебя в темницу, – пошутила я.

– Знаю, – тихо ответил он. – Я просто боюсь, что не смогу тебя отпустить.

Тогда я кинулась к нему объятия и уткнулась носом в его шею.

Таккан погладил меня по волосам.

– Я хочу пойти с тобой.