Шесть баллов по Рихтеру

Мама вздохнула и отодвинула клавиатуру. Она была у нее стильная, с красной подсветкой и бесшумно нажимающимися кнопками. Тюша бы тоже от такой не отказалась, но две одинаковых клавиатуры в квартире – плохая идея. Еще можно красить волосы в один цвет или губы одной помадой. Мама говорила про такое – как из общежития. Тюша с трудом представляла себе, что такое общежитие и почему там все должны были краситься в один цвет, но это ее не сильно беспокоило. Были проблемы важнее.

– Мам, Аркадий не понесет, – призналась Тюша. – Он вообще не поедет меня провожать.

– Как не поедет? – удивилась мама. – У вас же любовь до гроба, а ты уезжаешь на три месяца.

– Считай, что гроб уже того.

– Что?!

– Гроб любви, – хмыкнула Тюша и почувствовала, что губы ее не слушаются, а из глаз вот-вот хлынет. – Мы расстались.

– Приехали, – вздохнула мама. – Вот так – раз и навсегда?

– Да, – кивнула Тюша и вдруг разозлилась. – Ты же рассталась с папой вот так – раз и навсегда. А я – твоя дочь, между прочим.

Мама посмотрела на Тюшу странным долгим взглядом.

– А ты – моя дочь, между прочим, – медленно повторила она и вдруг будто приклеила к лицу улыбку. – Ну и хорошо! Не нужны нам никакие мужики. Тем более, что Аркадий никогда тебе не подходил.

– Но он же тебе нравился, мам! Ты говорила, что он надежный.

– Значит, я ошиблась. Надежные не бросают. Или это ты его бросила?

Тюша посмотрела на маму и всхлипнула.

– Сначала он был надежным, а потом надежности не хватило, да? – спросила мама.

– Это она виновата, – прошептала Тюша. – Она лезла к нему, все время лезла. Без стыда и совести!

– Она к нему лезла, а он не останавливал.

– Он сначала останавливал. А она все лезла и лезла. Я бы тоже могла, наверное, но мне так стыдно.

– Даже не думай. Если так поступать стыдно, зачем? Чтобы привлечь внимание?

– Да. Она же привлекла. Она писала ужасное. Про – ну я даже не могу сказать, про что.

– И не нужно, Тюш. Люди бывают очень разные, такие тоже.

– Но все считают, что она хорошая!

– Кто все? Аркадий?

– И Аркадий, и еще там – из нашего класса.

– Так бывает, к сожалению. Ты правильно сделала, что ушла. Ты же ушла из их компании?

– Да.

– Я однажды никак не могла уйти. И меня засасывало, как в болото.

– А рассказать, мам? Ему нельзя рассказать то, что я про нее думаю?

– Я однажды попыталась. Лучше не стало. Кажется, он решил, что все наши проблемы из-за ее чувств к нему, и ему это тешило самолюбие. Он же не знал, что у нее были совсем другие цели.

– Какие?

Мама прикрыла глаза, как будто пыталась что-то вспомнить. Или, наоборот, забыть.

– Она приехала из другого города и хотела остаться в нашем любой ценой.

– Что уж такого особенного в нашем городе?

– Сейчас – ничего. Понимаешь, просто есть люди, которые считают, что если они идут к своей цели, то любая помеха на пути – это просто помеха, которую нужно отодвинуть. А не человек или чувство. Обычная досадная помеха.

– И чем все кончилось?

– Не знаю, Тюш. Для меня все кончилось тем, что я встретила твоего отца.

– А потом вы и с ним разошлись.

– А потом мы и с ним разошлись, но вовсе не из-за подружек.

– А из-за кого, мам? – Тюша вскочила с дивана. – Вы никогда мне толком не объясняли. А я имею право знать?

– Мы объясняли, – вздохнула мама, – просто причина не казалась тебе уважительной. Ладно. Завтра приедем к отцу, поговоришь с ним.

* * *

В «Гремучей» было хорошо. Тихо. Тюша любила эту тишину, совсем не похожую на городскую. В городе тишина появлялась, только если все было плохо, и они с мамой умолкали и даже какой-нибудь фильм не хотели включить. А здесь тишина была правильной, не мучительной, а наоборот, успокаивающей.

Тюша понимала отца, который уехал сюда. По крайней мере, летом понимала. Зимнюю «Гремучую» она видела всего однажды, и та показалась ей мрачной и страшной. Еловый лес с камнями и мхом зимой смотрелся не сказочно, а как из фэнтези про злых колдунов.

– Пап, а ты не боишься? – спросила тогда Тюша.

Отец расхохотался в ответ. Он в тот ее приезд вообще часто смеялся и выглядел в сто раз веселее, чем обычно. Может быть, свежий воздух пошел на пользу? Или то, что они с мамой больше не были рядом?

– А вы не боитесь в городе? – спросил почти серьезно.

– Мы привыкли, – вздохнула Тюша.

– И я привык, – кивнул отец.

И вот тогда она поняла, что отец не вернется. До этого Тюша почему-то верила, что, может быть, когда-нибудь он приедет к ним с мамой, и все будет по-прежнему. А теперь поняла: не станет.

Зима прошла. И весна прошла. Отец сидел в «Гремучей» безвылазно, как будто его привязали. Звонил иногда Тюше, спрашивал, как у нее дела. А разве расскажешь – как, если связь плохая, то и дело пропадает, и шуршит в трубке что-то, словно мировой океан? Поэтому она отвечала односложно, но отец и не настаивал. Нормально так нормально. Чего же еще?