Шесть черных свечей

Вот сейчас они нашли общий язык. В этой культуре каждый разговор означает борьбу. Вся эта культура пропитана насилием. На угрозу насилия натыкаешься на каждом шагу, насилие давно стало здесь одним из общественных инструментов. Средний класс называет это атавизмом, но такое определение продиктовано элементарным страхом, невозможностью принять эту другую культуру целиком. Так что когда некий представитель среднего класса вроде Венди берется за изложение высоких понятий на понятном языке с единственной целью — задать нам перцу, это нормально. Это хорошо. Но в их культурном арсенале имеется оружие, которого нет у нас, и культурные прекрасно это знают и давят нас психологически. Так чему же они удивляются, когда мы вынуждены пустить в ход кулаки и каблуки? Это всего-навсего адекватный ответ. Вот идиоты.

Венди и Джедди сходятся: руки в боки, головы набычены, зубы оскалены. Классическая поза вандалок. Венди хорошо известны правила игры. Подняв руки на уровень груди и вертя пальцами в воздухе, она рычит:

— Ну, что, слабо-о-о-о-о?!

Похоже, ничто не в силах остановить ее. Попробуйте заступить ей дорогу. Она, наверное, тренировалась на своих засранцах в школе — чтобы не садились учителям на голову. Никто не в состоянии помешать Венди, когда она в таком настрое.

Кроме Энджи.

— Ну я вам, блин-компот, задам! — рявкает она и хватает за горлышко бутылку с водкой.

Энджи не впервой разбивать бутылки (обычно пустые) о чьи-то головы. Джедди и Венди садятся на свои места. Когда они опускаются на подушки, энергия из них так и прыщет.

— Послушайте, во имя Иисуса, мы же одна семья, — укоряет их Старая Мэри.

— Хотите знать, почему Донна ничего не сказала? — спрашивает Энджи.

Донна прерывает ее рычанием ротвейлера, но Энджи велит ей заткнуться, что Донна и делает. Моментально. Если бы у нее был хвост, она бы им завиляла.

— Донна ничего не сказала, потому что выволокла Чарли Гарретта из такси и задала ему хорошую трепку прямо на главной улице.

Все глядят на Донну, которая опять рычит.

— Не могу понять, как это вы можете не знать. Об этом весь город болтает.

— Это правда, Донна? — ухмыляется Линда.

В ответ Донна издает еще один короткий рык.

— Она выкинула его из такси, потому что он распустил руки, — объясняет Энджи.

— Ну и что тут такого? — осведомляется Джедди.

Донна обретает человеческую речь и выпаливает:

— В такси было еще четыре человека, когда он ко мне полез! Урод!

— Не смей называть моего парня уродом! — кричит Джедди.

Донна кидается на Джедди со спины, она кусается и царапается, будто демон. В потасовке сестры цепляют друг друга за одежду, дергают за руки, тянут за пальцы. Энджи хватает Донну за длинные волосы и держит, чтобы та не могла вонзить свои скрежещущие зубы в спину Джедди. В свою очередь Джедди, стоя на коленях, наваливается на Донну, вес у которой значительно меньше, и пытается опрокинуть ее на спину. Их растаскивают. Энджи усаживает Донну обратно на диван. Матушка закуривает, а Донна поправляет прическу. Матушка пускает струйку дыма в потолок и разражается антивоенной речью:

— Господи, вы что, одичали? Слушайте, хоть вы мне и дочки, я вам честно скажу, положа руку на сердце: вы словно стая собак. Сидите тихо и прекратите разговоры о мужиках!

Тут, конечно, Венди выдает свой традиционный набор: дескать, если бы матушка больше их любила, они бы и не бегали за такими мужиками, которые им явно не пара. Обычная чушь из серии «во всем виноваты твои родители», которую люди городят, чтобы оправдать бездарно прожитую жизнь. Энджи терпеть не может таких речей и велит Венди перестать обсирать свои юные годы.

— Что было вчера — пропало, а завтра еще не настало. — Это Старая Мэри изрекает очередную жизненную мудрость.

— Хорошо сказано, бабушка: что было вчера — пропало, а завтра еще не настало. Мудрые слова. — Энджи хлопает в ладоши и смотрит на Венди, пока та не опускает глаза, углядев на ковре нечто интересное.

Старая Мэри напоминает всем, зачем они сегодня собрались:

— Не пора ли начинать?

— Пора, пора, — соглашаются все.

— Ну конечно! Пора браться за заклятие! — восклицает Донна.

— А то мы уже забыли, с какой целью сюда пришли, — констатирует Энджи.

— Вот именно — сегодня мы все здесь ради одной женщины, — говорит Старая Мэри. — Одной женщины.

— Кэролайн, — тянет Линда нараспев.

Энджи предлагает тост за одну женщину. В знак уважения и солидарности. Все считают, что это хорошая мысль. Кэролайн смущается и краснеет. Джедди разливает водку, радуясь, что может приткнуть бутылку подальше от Энджи. Ведь в этой семейке никогда не знаешь, что полыхнет в следующую минуту. Рюмки расставлены на столе в кружок, и по знаку Старой Мэри каждый берет свою.

— За Кэролайн! — произносит Старая Мэри.

— За Кэролайн — Шесть Черных Свечей! — подхватывают все и разом чокаются.

Как только рюмки поставлены на стол, Донна привычно делает стеклянные глаза. Пора приниматься за дело.

— Проклятие. Проклятие. ПРОКЛЯТИЕ, — повторяет Донна как заведенная.