Шесть дней

Ковров только теперь осознал, почему парень так охотно согласился участвовать в экспериментах, и укорил себя: можно ли было приглашать?.. Мальчишка и есть мальчишка…

— Эх, Витя!.. — только и сказал Ковров.

Он вытащил из кармана запасной ключ, о существовании которого никто, кроме него, не знал — два ключа перед этим у него отобрал Черненко, — и отпер висячий амбарный замок, которым Черненко собственноручно замкнул двустворчатую стальную дверь. Шагнув в зал, включил свет.

Они прошли за щиты с реле и приборами. Ковров стал объяснять, в какой последовательности срабатывают восстановленные им после долгого бездействия реле. Виктор с интересом слушал.

Время от времени Ковров прекращал объяснения, прислушивался к шуму ветра за бетонными стенами зала без окон. Да, такого урагана еще не было! Ковров вспомнил только что сказанные Андроновым слова о том, будто могут упасть каупера. В душу на минуту закралось какое-то детское опасение: а что, если Андронов прав? Но тут же отбросил мысль, продолжал свои объяснения.

Схема была уже включена, надо было ждать установленного времени.

— Вот сейчас, — сказал Ковров, — еще несколько секунд… Вот!

Сработало первое реле: тр-р-р… Еще реле… И вдруг все замерло. Ковров еще медлил секунду, другую… Затем бросился в пирометрическую, крикнул на ходу: «Не сработало!..»

Андронов выскочил из зала вслед за ним. Они ворвались в пирометрическую. Чайка кричал в телефонную трубку, чтобы прекратили подавать воздух.

— Помпаж! — крикнул Чайка, берясь за другой телефон.

Значит, схема сработала наполовину: воздуходувка всей своей мощью гнала воздух в наглухо перекрытый трубопровод. Авария, но поправимая.

Ковров принялся помогать Чайке, взяв на себя часть телефонных распоряжений, ограничивающих потери чугуна, медлить нельзя ни минуты.

Когда все необходимое сделали и печь пошла нормально, Ковров прикинул потери: последствия аварии оперативными распоряжениями удалось нейтрализовать процентов на восемьдесят.

Он стоял рядом с Андроновым и Чайкой, и все трое утирали пот, выступивший на лицах. Только теперь они опять услышали стон, вой ветра и удары его порывов в наружные переборки.

Андронов отправился к шлаковой летке, и Ковров и Чайка остались одни.

— Потери не так уж велики, могло быть хуже, — заговорил Чайка, сведя угольно-черные брови. — Хорошо, что сразу приняли меры. А все равно будет плохо, Черненко тебе не простит, да и мне нагорит.

— Ни при чем ты, — глуховатым, севшим от пережитого голосом возразил Ковров. — Я затеял, мне и отвечать.

— Разрешил-то я, — сказал Чайка и вскинул на Коврова глаза. — Не отопрусь от своего слова. Как было, так и скажу.

Они посидели молча. Чайка не сводил с Коврова пристального взгляда. Ковров потер ладонями лицо.

— Нет! — решительно сказал он. — Вина на мне, нечего тебе встревать.

Опять замолчали, недовольные друг другом. Ковров встрепенулся, пристукнул кулаком по столу.

— Кто-то в схеме намудрил после меня. Не могли реле застопориться, и блокировка не сработала. Я же все привел в порядок и дважды опробовал, ты знаешь. Кто-то копался там и отключил вторую половину устройства или напутал в проводах.

— Может, Виктор? — соглашаясь с догадкой Коврова, предположил Чайка. — Без умысла, из любопытства. Странно только, что мне не сказал, племяш все свои планы и обиды мне выкладывает.

— Он бы не стал от нас таиться, — подтвердил Ковров. — Затыркали мы его, а парень он честный, хоть и озорник. Когда я предложил ему помогать, первое, что спросил, знаешь ли ты. Нет, не он, кто-то другой.

— Вон оно что! — Чайка присвистнул. — Тогда все иначе поворачивается! Надо сказать…

Ковров покачал головой:

— Нет, говорить никому нельзя, мне скажут, что я вину на другого хочу переложить. Проверить надо прежде самому и разобраться. Никого другого впутывать не стану.

— Неугомонный ты, Ковров, — Чайка усмехнулся и оглядел шкалы приборов: все ли в порядке?

Ковров невольно тоже посмотрел на приборы: печь шла ровно.

Порывы ветра за переборками усилились, точно снаружи бушевало море, обрушивая на заводские сооружения удары штормовых волн. В хаотические звуки порывов ветра, к которым они стали привыкать, вплелся все усиливающийся скрежет металла. Через мгновение на них обрушился грохот, твердь бетона под ногами заколебалась, как во время землетрясения.

Ковров выскочил на площадку кауперов и увидел, хотя в первый момент и не поверил глазам, как цилиндрическая стенка брони воздухонагревателя пошатнулась. И тотчас все потонуло в свистящем, ревущем мраке: порвало электропроводку. Грохот ломаемого металла возникал волнами, то затихая, то достигая неестественной силы.

III

К утру положение определилось: бушевавший ночью ураган пошатнул один из кауперов шестой печи, броня его лопнула, часть огнеупорной раскаленной кладки вывалилась на железнодорожные пути. Разрушило трубопроводы, по которым в печь подавался нагретый воздух. Печь была остановлена…