Шесть дней

Путь их лежал через литейный двор шестой и седьмой печей, горны которых располагались по обеим сторонам литейного двора друг против друга. Дед встал за стальной колонной, поддерживающей высокую крутую кровлю, и Черненко, чтобы не выдать его присутствия, тоже остановился рядом. Литейный двор был освещен спокойным дневным светом, льющимся в широкие, не закрытые рамами и стеклами проемы в стенах. На изжелта-светлом песке около обгоревшего густо-сизого горна отчетливо выделялись темные шерстяные робы горновых. Рабочие старательно улаживали канаву шестой безжизненной печи. Дед подивился: откуда только усердие берется, печка-то холодная… Среди работающих он приметил Андронова и Ваську. Вдруг Андронов, видно, краем глаза усмотрев высунувшуюся из-за колонны больше, чем надо, каску Деда, на весь двор крикнул Ваське, хотя тот был неподалеку:

— И где нашего кащея черти носят? Пришел бы, приглянул за нами…

Горновые седьмой печи с другого конца двора предостерегли:

— Он тебе «приглянет» за твоего кащея! Беды бы не накликал…

— А мне что! — так же громогласно объявил Андронов, оставляя работу и опираясь о черенок лопаты. — Мы вон с Васькой у Деда на квартире водку пили. Васька ему «штрафную» наливал…

Васька подтвердил:

— По самый край… Вспоминать страшно, расплескаться могла.

— И как его в цеховой комитет выбрали!.. — пробормотал Черненко у самого уха Деда.

А тот вышел из-за колонны и направился через литейный двор к седьмой печи, делая вид, что только сейчас появился и ничего не слышал. По обе стороны литейного двора воцарилась гробовая тишина, и горновые с удвоенной энергией принялись за работу.

Черненко оставалось только последовать за Дедом. Они неторопливо миновали литейный двор и по бетонным ступеням поднялись на площадку седьмой, дышащей жаром печи. Дед зашел было за печь, но тотчас повернул обратно и остановился около ступеней. Эту Дедову привычку неожиданно возвращаться тоже знали, и потому его глазам предстала картина общего дружного труда.

— Андронов, подь сюда, — позвал Дед.

Виктор с готовностью бросил лопату и, размашисто шагая, явился пред Дедовы колючие очи.

— Кто распорядился канаву заправлять? — строго спросил старик.

— Мастер Бочарников, — скучным голосом ответил Андронов. — Я ему говорю: печка стоит, зачем горячку пороть?.. А он…

— Постой, постой, — прервал Дед, — не на митинге. Бочарников правильно сказал. Сполняй… — Дед устремил на Андронова въедливый взгляд и пробурчал: — Языком любишь трепать. Я те другой раз в кабинет вызову. Поня́л?

— По́нял, — в пику Деду, отчетливо делая правильное ударение на первом слоге и бесстрашно глядя на Деда, сказал Андронов. — С Васькой или одного?

— Обоих! — вдруг рассвирепел Дед. — Обои явитесь, чертово племя! Я вам покажу «кащея»! Вы обои у меня газеты станете читать! Вместе, чтоб об водке облизываться…

Горновые седьмой и шестой печей, побросав работу и встав столбиками, безмолвно слушали Дедов разнос.

Нашумев на горновых, Дед отмяк. Окинул удовлетворенным взглядом, казалось, потерявшее дар речи, застывшее в неподвижности у обоих печей «чертово племя» и проворчал:

— А теперя за дело, сполняйте, что положено.

Он неторопливо пошел за печь и больше уже не возвращался.

— Управы нет на Андронова, — сказал Черненко. — Поставил бы ты вопрос на цехкоме…

— Долгий разговор, — помолчав сказал Дед. — Упустили мы Андронова, а возвернуть ему веру к людям не умеем. Проработкой его не возьмешь.

— А чем?

— Правдой, — сказал Дед и искоса взглянул на Черненко. — Окромя правды, он другого языка не поймет.

Черненко отчужденно уткнулся подбородком в ворот пальто, заменявшего ему спецовку, шагал подле Деда и молчал.

У горна восьмой печи, куда они оба пришли, не ладилось. Горновые орудовали длинной пикой, безуспешно стараясь пробить спекшуюся глину летки для выпуска чугуна. Из летки лениво выкручивался ядовитый сизый дымок, но глина не поддавалась. Вокруг работавших сгрудились зрители, вся смена. Дед отметил, что и сам мастер печи, молодой инженер, недавно назначенный на восьмую печь, стоит здесь же недвижимо, как истукан, опустив руки и не отрывая взгляда от летки. Может, и в самом деле мастеру печи не след браться за пику, его дело смотреть на приборы и вести плавку. Но бывает, когда мастера, зная, что график выпуска чугуна срывается, не выдерживают а кидаются в огонь вместе с горновыми. Особенно мастера из горновых. А Деду самый резон подмогнуть, не обойдется дело без Деда. Работают с оглядкой: куда деру давать, когда из летки хлестнет огонь, а вслед за тем покатится чугунный вал.