Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора

Пикап проехал мимо, медленнее, чем в прошлый раз. Малькольм вроде бы разглядел в кабине две фигуры, всматривающиеся в темный фасад мотеля. Ночной дежурный ушел домой в полночь, так что в главном корпусе никого не было.

Чу не предложил бинокль, а просить Малькольму не хотелось. Они прислушивались к шуму мотора пикапа, когда тот взобрался на холм и скрылся из виду. На некоторое время рокот мотора изменил тональность, потом вдруг стих.

Спустя пару минут Малькольм даже без бинокля узнал двух мужчин. Мэтт Кинкейд и Питер Робинсон, племянник, спустились с холма и вошли в холл мотеля. Питер ненадолго зашел за стойку, потом присоединился к соседу. Они поднялись по ступенькам и направились к номеру Малькольма.

– Пошли! – скомандовал Чу. – У нас мало времени.

Малькольм дважды оступился, пока они бегом спускались по лестнице с чердака, но оба раза ухитрился не упасть. Чу без малейших усилий бежал впереди. У двери они задержались, чтобы связаться по рации с Шейлой и удостовериться, что улица пуста.

Когда они нашли пикап, Малькольм, как уговорились, взял пистолет на изготовку и встал у Чу за спиной, прикрывая его. Пикап оказался пуст. Чу осторожно подошел к нему, проверил, не прячется ли кто в засаде, и сунул маленький радиопередатчик под водительское кресло, нажав предварительно на кнопку «передача». Потом бесшумно прикрыл водительскую дверцу и спрятался в подворотне в двадцати ярдах от пикапа. Малькольм укрылся за мусорными баками примерно на таком же расстоянии от машины, только сзади.

Минут через пятнадцать послышались шаги. Еще через несколько секунд дверца пикапа негромко отворилась и закрылась. Малькольм знал, что Чу слышит все, о чем говорят двое в кабине. Пистолетная рукоятка в его руке стала скользкой от пота.

И тут раздались два резких хлопка – с интервалом меньше чем в две секунды. Малькольм вывернулся из-за своих баков, нацелив пистолет в сторону пикапа. Он уже слышал такие хлопки – когда Чу убил гофера. Сам Чу стоял у пикапа с водительской стороны и взмахом руки подзывал к себе Малькольма.

– У меня не было другого выхода, – шепотом объяснил он. – Я хотел захватить их живыми, но когда приблизился к пикапу, пассажир подался вперед и отчетливо произнес: «А ведь девка-то тоже китаянка!» У меня не оставалось выбора. Хорошо, что водитель сидел с опущенным стеклом, так что я убрал обоих, не разбив окон.

В кабину Малькольм старался не заглядывать.

– Все как я и ожидал. Вы ведь заметили, что у них в машине рация? Здесь у многих такие есть, а уж для них, без сомнения, это просто незаменимая штука. Я слышал, как они вызывали базу. Сказали, что вас не нашли и ничего интересного в вашем номере – тоже. Им велели не выходить на связь, пока они не найдут что-либо определенное. Вообще-то, – добавил Чу, – для нас вряд ли могло сложиться удачнее. Теперь сходите за своим джипом и ждите нас здесь. С Шейлой я уже связался.

Когда Малькольм вернулся, Чу с Шейлой уже спрятали тела под брезентом в кузове пикапа. Девушка ничего не сказала Малькольму. Чу скомандовал ему подвезти их до китайской машины. Потом они – Шейла за рулем седана, Малькольм с Чу в джипе – направились в Уайтлэш.

Глава 18

– Послушай, Китти, а в шахматы играть ты умеешь? Не смейся, милая, я тебя серьезно спрашиваю. Когда мы сегодня играли, ты так смотрела на доску, как будто понимала все ходы: а когда я сказала «Шах!», ты замурлыкала! Ах, Китти, какой это был хороший ход! И я бы, конечно, выиграла, если б не этот противный конь! Как это он подобрался к моим фигурам? Китти, милая, давай играть, как будто мы…

– Ну наконец все пришло в движение, – начал Чу, когда они выехали из Шелби. – Пришлось ждать, чтобы увидеть, кто придет вас искать. Зато теперь мы знаем, что связывает Крумина-Ливингстона с двумя семьями из Уайтлэша. Если бы Крумин явился сам, я бы не понял, что и как. А раз послал этих двоих, значит, мои предположения оказались верны.

О Крумине мы услышали вскоре после Второй мировой. В узких военных кругах о нем уже ходили легенды, так мы узнали его имя. Один из наших лучших дипломатов как-то до глубокой ночи беседовал с советским коллегой, и тот рассказал ему про Крумина. Наш дипломат, не будь дурак, вернувшись в посольство, все записал.

Крумин совсем юным ушел в партизаны и провел много операций в тылу у нацистов. Ему не исполнилось и двадцати, когда он занял высокий пост в военной иерархии у русских. Возраст и талант помогли ему избежать чисток; в конце концов он перешел в гражданскую разведку, где обучал агентов подпольной деятельности, тактике боевых действий в тылу врага, методике прохождения границ и всему такому.