Шесть дней Всемирного потопа, или Дневник мотоциклистки

И мы поехали дальше. Холодный ветер нес по трассе обрывки мокрой листвы, горизонт вдруг сузился до границ темнеющего леса. Все машины шли в город, нас обгоняли только редкие запозднившиеся перегонщики. Они всегда спешили.

Все оказалось непросто. Из—за «дачников» кемпинги под Красноярском были переполнены, и в ближайшей придорожной гостинице были свободны только номера «люкс».

— Две тысячи рублей за ночь, — сообщил Андрей, вернувшись, — не хочешь? Вот и я не хочу. Ты еще можешь ехать?

— Ы—гы, — зябко выдохнула я, покачала шлемом и ткнула в кнопку стартера.

Печальной была эта дорога. Дождь то приостанавливался, то приспускал с новой силой. Вообще—то я люблю ездить в дождь, в этом есть и азарт, и задор. И не беда, что насквозь промокают перчатки и бандана, прикрывающая лицо. И не беда, что температура воздуха сразу же опускается до девяти—десяти градусов, и ты через полчала начинаешь трястись от холода. И не беда, что вода из—под колес машин заливает стекло шлема, и ерунда, что густой шлейф из грязи, тянущийся за фурами залепливает очки, и ничего не видно на дороге, а фары автомобилей расплываются радужными неясными пятнами — ведь через два—три часа ты будешь в гараже, а потом — дома! Дома, где горячая вода, и дымящийся кофе, где сухие шерстяные носки и пушистый плед. Где телевизор и компьютер, где любимые книги и настольные лампы — и предвкушение теплого дома лишь заставляет более остро чувствовать каждый момент рискованной поездки. Обычно дождь нас заставал на перевале горного серпантина, ведущего в Култук, до Байкала. Андрей просто кайфовал под дожем — он наслаждался каждым моментом, с удовольствием оттормаживался перед поворотами, добавлял газа, входя в крутой вираж, рискуя, заваливал мотоцикл на бок или с упоением вылетал на обгон…

Сейчас все было по—другому. Впереди ждала неизвестность. Впереди были дождь, холод, промокшие вещи и отсутствие ночлега. А еще была надвигающаяся ночь, которая с каждой минутой подступала ближе и ближе. Стало так холодно, что стекло шлема запотевало уже все время. Запотевали и очки. Мне приходилось то и дело протирать их мокрыми перчатками, держа одной рукой рукоять газа. Шоссе опустело. Все стало серым: дорога, уходящая вдаль, обочины дороги, и с каждой секундой все больше темнеющий лес…

Пока руки держат руль, ехать можно: странно, но за рулем мерзнешь намного меньше, чем пассажиром. Вернее, не так: мерзнешь так же, но замечаешь меньше. Намного меньше. Вообще, степень замерзания мотоциклиста может быть разной — как правило, сперва замерзают руки. И еще от холодного дождя и ветра мерзнет лицо. Это ерунда, когда замерзают только руки и лицо. Это значит, что ты можешь ехать вперед бесконечно долго, ведь все остальное в тепле. Потом замерзают ступни. Если ты в обычных резиновых сапогах, это происходит довольно быстро. Но если в хороших мотоботах с гортексом, то ступни могут и не мерзнуть, тогда замерзают колени и выше — бедра. Потом холод начинает потихоньку, исподволь пробираться за воротник куртки, ползет по спине, сквознячком, с каплями воды забирается в рукава. Ну а потом обязательно отмерзает пятая точка. Во—первых, потому что она все время находится в контакте с холодным и мокрым сиденьем. Нет ничего хуже мокрого сиденья, поверьте мне, и каждый раз, когда я вижу, как сиденье мотоцикла покрывается каплями дождя, мое сердце натурально обливается кровью: ведь иногда ехать приходится и без дождевой защиты… А, во—вторых, потому что пятая точка затекает от долгой езды. Так же, как и ноги. Но даже и это еще не конец света. Настоящий холод наступает тогда, когда твое тело сотрясает первая дрожь. Вот тогда замерзание уже ничто не может остановить — это вопрос времени. Самое интересное, что до этого момента сам процесс замерзания еще можно как—то контролировать — не позволять своему телу замерзнуть окончательно, стараться как—то сохранить тепло, но после того, как тебя начнет трясти — контроль пропадает полностью. И уже вопрос времени — как долго ты еще сможешь вести мотоцикл, прежде чем руки перестанут держать руль…