Шесть историй о любви

Голос такой приятный. Я сажусь, объясняю причину появления и тут она оборачивается. Если вы видели мою картину "Врач", то тогда имеете некоторое представление, кого я увидел. Мне даже показалось, что у меня и зуб уже не болит. Ну а потом началось лечение.

Я ходил к ней долго. А она меня долго лечила. Боль прошла, опухоль спала, а она чистила мне дупло. Мне казалось, что к такой красивой женщине, я могу ходить до конца службы и даже после дембеля. И она, как мне казалось, тоже не испытывала желания избавиться от меня любой ценой. И все, что она со мной делала, она делала как-то бережно.

Ей было тогда около тридцати, была она, скорей всего, замужем. Мы с ней почти ни о чем не разговаривали, но вы же знаете, наверное, что с хорошим человеком и помолчать в удовольствие.

Да-а-а, это был единственный случай в моей практике, когда я ходил на прием к зубному врачу с удовольствием. Несмотря на все те испытания, что мне приходилось претерпевать. Недаром говорят, что из рук любимой даже яд не страшен.

К сожалению, все хорошее, даже лечение зубов, имеет свой конец. Елена Юрьевна- так звали ее- ушла однажды в отпуск. Щека, без ее пригляда, распухла. Пришлось обращаться в гарнизонную поликлинику. Там полнотелая, крашенная под блондинку врачиха безжалостно выдрала мне зуб без лишних раздумий. На этом мой зубной роман был окончен. Ходить без повода к ней я не считал возможным.

И мы только издали кивали друг другу головами- при встречах.

Правда, перед самым дембелем я подарил ей вариант ее портрета в акварели… Другой вариант стал основой для моего "Врача"…

О! Ниночка! Чай принесла? Ну и отлично!

Вы любите, Оленька, чай? У нас индийский. Вот варенье, а это печенье.

Благодарю, Ниночка. Пойдете погулять? Отличная мысль.

Так на чем мы остановились? Ясно, на армии.

Когда я демобилизовался, мне почему-то показалось, что мне надо еще поучиться, и я поступил в Уральский архитектурно-художественный институт. Но проучившись полтора года, я все же понял, что единственно, чего хочу и что собираюсь делать- это рисовать.

Кстати, тогда я первый раз женился. Как-то все быстро получилось, сам не ожидал. Женился на однокурснице Светлане Гончаровой. Я даже до сих пор не знаю, успел ли я в нее влюбиться или гормоны подействовали. Ведь после армии почти все девушки кажутся красивыми. Расписались, стали жить поживать, да добра наживать. Папа у нее оказался инструктором горкома. Она - единственная дочь, все для нее. А от меня только и требовалось, что испытывать чувство благодарности. Но через полгода после свадьбы я понял, что такая сытая жизнь не для меня. Мне нечего было пожелать. Все было. Да и получаемая в институте специальность дизайнера, мне казалась уже неинтересной. И потом я почувствовал, что меня слишком давно не посещает вдохновение.

Я достаточно быстро убедил Светлану, что для моего душевного спокойствия и творческого роста нам надо расстаться. Разошлись мы по-хорошему. Мне на память остались воспоминания, ей - семейные фотографии и моя фамилия. Правда, ненадолго. Лет через пять она снова вышла замуж за человека, который, как мне кажется, умел лучше меня испытывать чувство благодарности, и, видимо, очень желал это делать.

Отношения у нас со Светой нормальные. Работает она художником в тамошнем книжном издательстве. И время от времени я получаю от нее бандероли с книгами, которые она оформляла.

Вскоре я и институт бросил, но из Свердловска не уехал. Тем более, что у меня было, где приткнуться. В столице Урала жила моя бабуля.

Если вам интересно, я могу дать некоторые анкетные данные.

Родился я в 1954 году в семье служащих. Мать у меня была библиотекарем, а отец ее непосредственным начальником- директором заводского клуба. Причем, он был не из тех партийных ставленников, что перескакивали из одного руководящего кресла в другое, лишь бы чем-то руководить. Отнюдь! Он сам ставил простенькие пьесы и был в них актером. Также неплохо пел и вел репетиции духового оркестра. Одним словом, он был настоящим творческим работником. Рядовым армии искусств. В их семье я был единственным ребенком. Так вот, все родственники моей матери жили в Свердловске и бабуля тоже. Она из первостроителей Уралмаша, лично с Орджоникидзе встречалась. Вот у нее я и поселился.

Живя после развода у бабушки, я начал писать и через год закончил триптих "Урал". Поскольку я кое-где еще по недоразумению считался зятем уважаемого человека, мне разрешили перенести это произведение на стены фойе одного из тамошних дворцов культуры.

Потом все-таки выяснилось, что зять-то я бывший, но отец Светланы, даже после развода относившийся ко мне хорошо, отнесся к подобной ошибке с юмором, тем более, что роспись действительно получилась весьма удачной. Так что вместо скандала меня ждал полный успех. Мало того, эти же картины прошли иллюстрациями в литературно-художественном журнале Свердловской писательской организации. Так что я неожиданно немножко разбогател. По тогдашним меркам, конечно. Также я стал известен в художественных кругах и меня стали приглашать на выставки.