Шесть камешков на счастье

– Очень жаль, что наша первая встреча получилась вот такой. Когда мы с вами говорили по телефону, я очень нервничала. Я всегда хотела познакомиться с вами и вашей семьей, но не думала, что это произойдет при таких обстоятельствах.

Она замолкает, глядя сначала на Рэнди, потом на Элис.

– Когда вы позвонили, я сразу поняла, что с момента смерти Нэйтана вы что-то обо мне узнали, но не знала точно что. А потом, как раз перед вашим приходом, Элис все мне сказала.

Она еще раз обводит взглядом всех присутствующих в комнате и снова останавливается на мне.

– Полагаю, вы знаете о моей дочери.

– Да, – говорю я коротко. – Знаю.

– Но если это все, что вам известно о нас с Нэйтаном и о тех временах, когда мы были молодыми, то мне определенно нужно рассказать еще кое-что. Элис задала мне правильные вопросы. Она хотела узнать о том хорошем поступке, который Нэйтан совершил для меня, и особенно о том, как он спас мою жизнь. Без него я, наверное, даже до окончания школы не дожила бы.

Рэнди все еще стоит в дверях.

– Уж точно не с ребенком на руках, – усмехается он себе под нос.

От этой фразы Мэделин передергивает.

– Слушайте, – говорю я ей прямо. – Меня не волнуют ваши отношения с Нэйтаном в выпускном классе. Что меня действительно волнует, так это то, что ваша с ним любовь каким-то образом восстановилась и ваши отношения все это время держались от меня в тайне. И мне очень и очень больно, что Нэйтан не удосужился упомянуть о вашем браке. По-моему, об этом ему стоило рассказать мне. Что бы вы там ни натворили, будучи детьми, меня не касается, но вот то, что он молчал об этом в течение всей нашей совместной жизни, касается непосредственно меня, и я с радостью убила бы его за это еще раз.

– Понимаю. И все же если вы дадите мне шанс объяснить, то поймете, что все было несколько иначе. Нэйтан был героем. Он несколько раз спасал мне жизнь, хотя об этом не знал никто, кроме меня.

Услышав это, Колин подошла к дивану.

– Может быть, стоит ее выслушать? – предлагает она.

– Я за, – щебечет Элис.

Мой визит к Мэделин должен был быть совсем коротким: пришла, схватила Элис и убежала. И я все еще хотела так и сделать, но сейчас мое мнение не имеет решающего значения.

– Тай, – обращаюсь я к сыну. – Что ты думаешь?

Он пожимает плечами.

– Не знаю, может, бабушка и права. Думаю, мы ничего не потеряем, если выслушаем Мэделин.

Я оборачиваюсь к двери.

– А вы, Тим?

– Я хотел бы остаться. Но я знаю, как трудно это должно быть для тебя, так что делай, как считаешь нужным, – отвечает тот.

Рэнди по-прежнему смотрит на Мэделин.

– Я уже один раз участвовал в подобной драме, – говорит он мрачно. – Но если вы все хотите остаться, я посижу и сделаю вид, что все нормально.

Я неохотно поворачиваюсь снова к Мэделин.

– Не такого я ожидала поворота событий, но если у вас есть что сказать, мы слушаем.

Судя по виду Мэделин, мои слова подействовали на нее успокаивающе.

– Превосходно. Тогда присаживайтесь. Я принесу чаю, – говорит она и скрывается в кухне. Пока она занята чаем, я звоню в школу и сообщаю, что Элис в целости и сохранности, отныне и навеки под домашним арестом. Когда пять минут спустя возвращается Мэделин, все уже расселись в гостиной. В руках у хозяйки большой серебряный поднос, на котором высится большой керамический чайник, целый сервиз чашек и несколько упаковок зеленого и травяного чая.

– Угощайтесь, – предлагает она, опуская поднос на середину кофейного столика.

– Мэделин, – начинает Колин тихим голосом, – а фотографий у тебя не осталось?

Мэделин смотрит на нее с сомнением, а затем, пока каждый выбирает себе сорт чая, подходит к книжной полке и снимает с нее два больших фотоальбома.

– Держите, – говорит она, протягивая один Тиму, а второй Колин, после чего элегантным движением опускается в свободное кресло рядом с Элис. – Насколько я помню, мы посылали вам только одно фото. Фото Зоуи сразу после рождения.

Лицо Колин озаряется светом, губы начинают дрожать. В глазах ее проступают слезы. Она быстро достает из сумочки кошелек. А из кошелька – небольшую фотографию. На ней Мэделин, намного моложе, на больничной койке, с младенцем на руках, а рядом сияющий радостью Нэйтан.

– Я хранила ее все эти годы, – говорит Колин срывающимся от волнения голосом. – И все время на нее смотрела. И всегда спрашивала себя, что стало с нашей маленькой внучкой.

Реакция моей свекрови застает меня врасплох, но много о чем говорит. Из-за потрясения от того, что Нэйтан все это от меня скрывал, мне и в голову не приходило – до этой минуты, – что все это время Тим и Колин, возможно, скучали по своей внучке. Очень может быть. Но я так была увлечена смакованием своего горя, что даже не подумала, как им, должно быть, больно годами жить с этой раной на сердце, с которой я еще и недели не прожила. Во мне боль вызвала гнев, а в них – печаль.

Элис зловеще хмурится, разглядев на фото своего отца. Она тотчас же встает с кресла и заглядывает Тиму через плечо, наблюдая, как он перелистывает страницы.

– Она красивая, – говорит Тим.

– И похожа на твою маму, – добавляет Колин.

В глазах Мэделин – тоска по ушедшим временам.