Шесть камешков на счастье

– Я живу на восьмом этаже, квартира номер семь. Буду ждать тебя в холле.

Накинув рюкзак на одно плечо, я дергаю дверь и иду – почти бегу – к лифту. Быстро поднимаюсь, и из другого конца холла меня дружелюбно окликают:

– Сюда, Элис. Налево.

Я оборачиваюсь и вижу женщину в стильной юбке, блузке с длинными рукавами и туфлях на высоком каблуке – она машет мне из глубины холла. Подойдя ближе, подмечаю еще больше деталей в образе миссис Цукерман: длинные распущенные волосы, белозубая улыбка, выразительно очерченные скулы, стройные ноги, яркий лак на ногтях… Единственное слово, которое сразу приходит на ум, – идеальная.

– Так ты дочь Нэйтана, – кивает миссис Цукерман, протянув мне изящную ручку. – Я очень рада.

Как ни странно, у меня возникает ощущение, что я здороваюсь со знаменитостью, и не только потому, что она безупречно выглядит. Но и потому, что эта элегантная женщина прямо-таки излучает уверенность.

– А вы… подруга моего отца, – растерянно говорю я.

– Да. Твой отец был, без сомнения, моим самым верным другом. – Миссис Цукерман нежно улыбается и кладет руку мне на плечо, как раз над лямкой рюкзака. – Так печально, так грустно… что его больше нет. Мое сердце разбилось, когда я услышала это…

– Спасибо, миссис Цукерман.

– Мэделин, пожалуйста, – поправляет она. – Что это за «миссис Цукерман»? Меня так даже студенты мои не называют!

– Вы преподаватель? Странно, вы совсем не похожи на преподавателя, – изумляюсь я.

– А как, по-твоему, должен выглядеть преподаватель?

– Ну, то есть вы так шикарно одеты. Преподаватели в моей школе носят джинсы с футболками. А где вы преподаете?

– Здесь, в Далласе, в медицинском центре. Вообще я занимаюсь в основном исследованиями, но еще читаю лекции по молекулярной терапии и медицинской генетике. Все это жутко скучно на самом деле, если, конечно, ты не такая, как я, – то есть не хочешь создать действенное лекарство от рака. Но открою тебе тайну: так я оделась только сегодня, потому что мне нужно было провести собеседование. Однако моим планам помешали. А в остальное время я стараюсь надевать джинсы, они ведь куда удобнее. – Мэделин еще раз оглядывает меня. – Уверена, ты пришла не только для того, чтобы узнать, как я одеваюсь и где работаю. Входи, и мы поговорим.

Я следую за ней через дверь из красного дерева и оказываюсь в квартире, обстановка которой настолько изысканна, как и сама Мэделин. Здесь и лепнина на стенах, и полки из черного гранита, и мраморный пол.

– Чувствуй себя как дома, – говорит она, указывая в сторону гостиной, где я вижу несколько шикарных кресел в викторианском стиле. – Я поставлю чайник, и мы поболтаем. Ты ведь пьешь чай? У меня есть пара неплохих сортов с травами: «Манго», «Успокаивающий мятный», «Черная черника» и, кажется, даже пара пакетиков «Взрывного яблочного».

– Ммм… что, если черничный?

– Черничный так черничный. Я вернусь через секунду. – И она исчезает на кухне.

«Секунда» длится почти десять минут, но я очень этому рада: у меня есть время, чтобы обдумать, как незаметно перевести разговор в сторону их с папой предполагаемой интрижки. Конечно, я отрепетировала все по сто раз, но мне бы не помешали и еще сто.

Мэделин возвращается с подносом, на котором стоят две восхитительные фарфоровые чашки на двух изящных салфетках и блюдце с сахаром, рядом с которым лежат крошечные щипчики – таких маленьких щипцов для сахара я еще не видела никогда.

– Пожалуйста, – говорит Мэделин, положив передо мной на стол салфетку и ставя на нее чашку с чаем, – чай «Черная черника», идеальной температуры – не слишком горячий, чтобы не обжечь язык, и не слишком холодный, чтобы можно было пить большими глотками.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста. Нет ничего лучше чашки чая, когда хочешь расслабиться. Я начала пить его регулярно, когда училась в Оксфорде, и теперь просто не могу без него жить.

Мое сердце начинает биться сильнее, а во взгляде появляется восхищение. Я восторженно начинаю расследование:

– Вы учились в Оксфорде?

Не люблю хвастаться, но сомневаюсь, что во всех Соединенных Штатах кто-нибудь знает больше меня о самых крупных мировых университетах, потому что бóльшую часть года я только и делала, что изучала, какие в какой университет нужно сдавать экзамены. Оксфордский был в моем списке под номером шесть.

– Тот самый Оксфорд, который в Лондоне? – уточняю я.

Мэделин делает маленький глоток из чашки, усаживается в кресле прямо, пытаясь создать видимость чопорной мадам. И произносит с весьма неплохим британским акцентом:

– Да, я училась в Оксфорде. В том, что на берегу реки Темзы. Там я получила докторскую степень по генетике, и я осмелюсь сказать, что после этого моя жизнь стала куда лучше.

Закончив фразу, она громко хихикает.

– Ого! Вы определенно не похожи ни на одного из моих преподавателей, – удивленно замечаю я.

– Сочту это за комплимент, – отвечает она с улыбкой. – А теперь вернемся к тебе, Элис. Могу ли я узнать, как ты нашла мой адрес?

– Легко. Через поисковик, – пожимаю я плечами.