Шесть обитаемых планет

   Ничего не понятно. Абсолютно ничего. Хочется плюнуть на все и, послав, куда подальше этого глупого машиниста, вручную открыть двери вагона и пойти вдоль рельсов пешком. Но нельзя! Это будет нарушением правил пользования общественным транспортом! А ему еще только этого не хватало! В добавление ко всем остальным его неприятностям. Поэтому Квентин сидел на своем месте в темноту потухшего метро и ждал.

   Совершенно неожиданно ему вспомнились строки стихотворения, которое, опьянев, принялся читать один из участников вечеринки. По его словам выходило, что автором является он, однако по здравому рассуждению Квентин все же ставил авторство под сомнение. Мало ли чего люди не говорят, особенно когда выпьют. Тем более, когда выпьют!

   Он и сам не понимал, почему у него в памяти всплыло именно это стихотворение, видимо потому - что лучше всего описывало его состояние души.

   Ему казалось, что еще немного и вся его жизнь пойдет крахом, расколовшись как, и его голова на тысячи мельчайших осколков, которые потом уже ни за что не склеишь.

   Закрыв глаза, он мог представить себе этого молодого парня, стоявшего пошатываясь с бокалом виски в руке и декламирующего:

Трещина в стекле,

И разбитое оконце,

Водка на столе.

А в веселом цирке

Клоун зарыдал.

От погасшей свечки

Запах умирал.

И зачем бояться?

Почему страдать?

Для чего пытаться

Счастье отыскать?

Там где нам не страшно,

Там нам хорошо!

То чего искали,

Снегом занесло.

Для чего все было?

Счастье и беда.

Все в конце едино,

Чисто как слюда.

   Строки конечно далеко не гениальные, однако они удивительно подошли и к месту, и к настроению. Откинувшись на своем жестком кресле, входящем в стандартную комплектацию вагона метро, Квентин закрыв глаза, процитировал: "Все в конце едино, чисто как слюда".

   А потом произошло нечто непонятное, он еще успел услышать страшный грохот, почувствовать, как его обдало жаром, а потом ничего не стало. И самое главное, что его не стало...

***

   Проснувшись как обычно, за пять минут до подъема, Дима лежал с закрытыми глазами и думал, что сегодня исполняется ровно полгода с того дня, когда он вызванный повесткой покинул свой дом и отправился в военкомат.

   В военкомате он прошел так же, как сотни и тысячи других подростков он прошел медкомиссию и был направлен по месту своей будущей службы, которое до сих пор держалось в тайне.

   Его и еще пару десятков призывников отдали под командование какому-то офицеру и отправились они сначала на железнодорожный вокзал, как пояснил один из трех сержантов - помощников:

   - Это будет вашим первым марш-броском, салаги!

   Вообще с молчаливого потакая старшего по званию, юные сержанты вели себя довольно по хамски, но, что понравилось Дмитрию, руки не особо не распускали. А салаги, и остальные не слишком обидные прозвища можно было и стерпеть, главное чтобы не били.

   Дальше было два дня пути поездом, после чего выгрузка из поезда и в скором темпе погрузка в армейский автобус, и последняя выгрузка уже непосредственно в самой армейской части.

   Парни не знали, куда их везут до самого непосредственного прибытия в часть, даже хвастливые и самовлюбленные сержанты об этом помалкивали, то ли сами решили таким образом помучить столь нелюбимых ими новоприбывших, либо получили строгий наказ от лейтенанта, ни в коем случае не раскрывать военной тайны.

   Поначалу Диме еще было интересно выглядывать в окно, но на второй день пути это занятие ему надоело, и он решил постараться выспаться впрок. Залез на свою койку и заснул. Но через несколько часов ему пришлось вставать и бегом перегружать свои вещи в автобус.

   Так и получилось, что он чуть было, не проспал одно из самых значительных событий в жизни солдата - призывника, а именно прибытие на базу.

   Его разбудил вздох восхищения своего соседа по креслу:

   - Не может быть!

   Заворочавшись, Дима сонным голосом спросил:

   - Что, что такое?

   - Я, кажется, понял, куда нас привезли, - скороговоркой зашептал ему в ухо восторженный сосед. - Видишь эмблему на воротах? Это же космические войска!

   - Иди ты! - не поверил ему Дмитрий, но все, же выпрямился в своем кресле, встряхнулся и принялся с любопытством оглядывать окрестности сквозь окно автобуса.

   С первого взгляда было понятно, что находятся они где-то в глубине степей, день клонился к закату, значит ехали они никак не менее десяти часов, это если помнить - выехали они еще затемно.

   Еще секунда и распахнутые ворота закрыли весь остальной мир, оставив доступным для видимости только обширный внутренний двор, окруженные побеленными стенами.