Шесть серебряных пуль

Перебирая в уме различные варианты, Рэнди взглянула на часы. Перевалило уже за два часа ночи. Решив, что ей все равно не уснуть, Рэнди встала, включила свет, прошла в кухню. Холодильник был пуст, лишь в дверной панели стояли две бутылки пива. Пиво, возможно, поможет заснуть. Рэнди открыла одну бутылку и вернулась в спальню.

Ее обстановка, в отличие от гостиной, не была подчинена единому стилю: на стене висел старый выгоревший ковер; кровать и тумбочка были обычные, современные, ничем не примечательные. Однако имелись здесь и настоящие антикварные вещи: зеркало в рост человека, оправленное в резную деревянную раму, и сундучок из кедра, стоявший в ногах кровати. Мать Рэнди называла его «сундучком надежд».

С грустью подумав, что вряд ли теперь девочки держат в спальнях такие вещи, Рэнди села на палас перед сундучком и открыла крышку.

«Сундучки надежд» были тем местом, где девочки хранили всяческий милый хлам: дорогие сердцу вещицы, безделушки, талисманы – все то, что было частью их детских мечтаний. Сама Рэнди рассталась с детством в двенадцать лет, той самой ночью, когда ее разбудили тонкие, пронзительные всхлипывания матери. С тех пор в сундучке хранились не надежды Рэнди, а ее воспоминания.

Она принялась вынимать их одно за другим. Школьные дневники; перевязанные ленточками тоненькие пачки любовных писем, среди которых оказалась пачка и от того поганца, за которого она по дурости выскочила замуж; обручальное кольцо; ее дипломы; грамоты, завоеванные на соревнованиях по бегу и в матчах по софтболу[1]; фотографии в рамках и без…

Почти на самом дне под многими слоями ее жизни нашелся полицейский револьвер тридцать восьмого калибра – тот самый полицейский револьвер отца, барабан которого он опустошил перед тем, как погибнуть. Рэнди вытащила револьвер и аккуратно опустила на палас рядом с собой. Под револьвером оказалась дешевая общая тетрадь в голубой обложке. Рэнди положила тетрадь на колени и открыла первую страницу.

К ней скотчем была приклеена пожелтевшая вырезка из «Курьера», сообщавшая о смерти отца. Рэнди, прежде чем перевернуть страницу, долго рассматривала знакомую фотографию. Дальше шли заполненные мелким детским почерком листочки, заметки из «Курьера», посвященные исчезновению детей, а также статьи из журналов, где речь шла о нападении животных на людей, о серийных убийцах и всякого рода загадочных преступлениях. Рэнди вела тетрадь несколько первых лет после гибели отца, но позже сунула эти бесполезные листки на дно сундучка и постаралась забыть об их существовании. Рэнди казалось, что она в этом преуспела, но сейчас, листая пожелтевшие страницы, поняла, что все это время лгала себе.

Айлин Стански, Джесси Хелендер, Дайан Джонс, Грегори Корио, Эрвин Уэйсс – никто из них не был найден, как не были найдены ни их кости, ни даже клочки одежды. Полиция сочла смерть отца Рэнди случайностью, никак не связанной с делом, которое он расследовал. Общество было вынуждено принять эту версию – шеф полиции, мэр, газетчики, мать Рэнди и даже Барри Шумахер и Джо Эркухарт. Одна лишь Рэнди придерживалась иного мнения. Разговоры на эту тему выводили мать из себя, так что Рэнди вскоре прекратила их, но поисков истинной причины смерти отца она не оставила. Она сопоставляла факты, где только могла наводила справки и записывала свои гипотезы в дешевую общую тетрадь, которую каждый вечер прятала в «сундучок надежд».

Смерть отца так и не была разгадана, а последние двадцать страниц синей тетради остались незаполненными. Сейчас, листая записи, Рэнди дошла как раз до этих пустых страниц. Они слегка пожелтели от времени и стали хрупкими; голубые горизонтальные линейки побледнели. Рэнди механически продолжала листать тетрадь, но, почти уже дойдя до конца, заколебалась.

Возможно, никакого письма после этой страницы и нет, возможно, она его просто выдумала. В любом случае послание лишено всякого смысла.

Рэнди перевернула последнюю страницу. Письмо оказалось там, где Рэнди его и оставила.

Она получила его, когда училась в колледже. Со смерти отца тогда минуло семь лет, а занятая учебой и романами со сверстниками Рэнди не заглядывала в синюю тетрадь уже больше трех лет.

И вот однажды пришло письмо. Рэнди вскрыла конверт по дороге в учебный корпус, бросила беглый взгляд на листок, что был внутри, и, сунув письмо обратно в конверт, как ни в чем не бывало продолжила беззаботную болтовню с сокурсниками. Правда, письмо весь день не выходило у нее из головы, а ночью, после того как соседка по комнате заснула, Рэнди вытащила послание и, холодея, несколько раз перечитала единственную строчку, написанную явно впопыхах кривыми, прыгающими буквами. Рэнди, помнится, намеревалась выбросить письмо, но вместо этого сохранила его, а вернувшись домой, даже сунула в общую тетрадь.

Конверт с тех пор остался таким же белым, а написанный в левом углу адрес колледжа почти не поблек.