Шесть шестых

— А они букву «эф» и не использовали. Тем более что слов, начинающихся на нее, вообще очень мало, и почти все они иностранные.

— Но Троекуров же разные слова говорил!

— Так в этом-то вся тонкость их махинации и заключалась! Ответов всего-навсего шесть, поэтому если бы Троекуров кодировал каждый ответ одним определенным словом, то каждое из них он вынужден был бы произнести за время игры шесть раз. Рано или поздно это кто-нибудь обязательно заметил бы. А он-то говорил разные слова! Совершенно обыкновенные, часто всеми нами употребляемые. Я тут записал — он ни разу не повторился, понимаешь?! Главным для них было, чтобы самое первое слово в его реплике, которое он скажет сразу после вопроса, начиналось с буквы, соответствующей номеру правильного ответа. Скорее всего он эти слова подобрал заранее и заучил их до автоматизма. Может быть, даже и фразы какие-нибудь готовые составил — этого мы уже никогда с тобой не узнаем. Вообще основная часть работы лежала, конечно, на нем, а Ребрикову оставалось только внимательно запомнить первое слово реплики, сообразить, на какую букву оно начинается, и нажать соответствующую кнопку. Потому-то он и был так сосредоточен — просчитывал в уме всю эту их «радугу». Ему важно было не сбиться со счета — может, он и не один раз успевал себя проверить за эту минуту.

— Получается, что эти охотнички точно знали, где сидит фазан! — весело констатировал Немигайло.

— Получается, Егор, что так. И жи-ирный фазан, заметь! Очень жирный! Только вот это нам, к сожалению, мало что дает.

— Почему мало, Арсений Петрович? Считайте, мы этого Ребрикова уже заловили!

— А на чем мы его поймали? Мы с тобой убийство расследуем, а Ребриков никак не мог убить Троекурова, сам знаешь. Он мошенник, и не более того. Это преступление, конечно, но не убийство, Егор! Мошенничество почти наверняка связано с этим убийством, но убийца все-таки не он, а кто-то другой! И к этому другому мы с тобой пока даже и близко не подобрались.

— Арестуем Ребрикова, допросим с пристрастием — расскажет все как миленький!

— Расскажет, если сам знает. А если не знает? Ты вспомни, как он напугался, когда произошло убийство. Он, видимо, думал, что их в этой комбинации только двое, поэтому так и растерялся. Ты же понимаешь — неожиданно узнать о том, что есть неизвестный ему человек, который прекрасно знает о механизме их махинации и может в любой момент подвести его под суд, — да такое любого напугает! А убийство только подтверждает, что человек этот ни перед чем не остановится. Не завидую я Ребрикову, очень не завидую!

— Наружку за ним надо пустить, Арсений Петрович! Не за красивые же глаза Троекурова грохнули! Убийца на Ребрикова рано или поздно должен выйти! Надо ведь им бабки как-то поделить — из-за них же все! Вот тогда мы его и возьмем!

— А когда он на него выйдет? Ребриков теперь постоянно находится в его руках, мы же не можем вести наблюдение постоянно, никто нам это не разрешит. К тому же, — Колапушин задумался, — совершенно не факт, что он вообще на него выйдет.

— То есть как это — не выйдет?! — Немигайло чуть не задохнулся от удивления. — А как же он тогда деньги свои получит? Договориться-то между собой они как-то должны?

— Может быть, это все вовсе и не из-за денег. Во всяком случае не из-за этих денег.

— Что-то не понимаю я вас, Арсений Петрович! Из-за чего же тогда еще?!

— Как я понял, Егор, телевидение — сложный механизм, очень сложный. Там разные интересы могут пересекаться, совершенно для нас с тобой неожиданные! И вовсе не исключено, что вся эта история была затеяна вовсе не из-за этих миллионов, — могут быть и другие мотивы.

— Ну вы уж совсем, извините, в какие-то дебри полезли. Какие, к черту, «другие мотивы»?! Да быть такого не может — чтобы кто-то два миллиона долларов просто так дяде Коле Ребрикову подарил! Не-е, из-за денег это все — вот увидите! И Троекурова из-за них убили. Чего только этому Троекурову не хватало — в толк просто взять не могу! Артист знаменитый, жена молодая, дочка. Дома, сами говорили, достаток полный. Так нет же, мало ему показалось! Польстился на бабки, вот и получил. Как говорится, полный расчет!

— Не обязательно, Егор, совершенно не обязательно, — вздохнул Колапушин. — Ему просто-напросто могли заткнуть рот.

Глава 31

Мишаков после телефонного звонка сам примчался на Петровку, да с такой быстротой, что Колапушин был просто поражен. Все-таки и Следственное управление московской прокуратуры не у самой станции метро находится, и ГУВД тоже, а машины у Мишакова не было. Все, включая Немигайло, сидели за длинным столом для совещаний в кабинете генерала Шугаева.

С каждым новым просмотренным фрагментом передачи радость Мишакова возрастала все больше и больше. Была у него такая интересная особенность — он очень уважал умных преступников и, совершенно забывая о трудностях, с большим удовольствием расследовал самые тонко задуманные преступления, несмотря на то что объем работы в таких случаях возрастал неимоверно.