Шесть соток для Робинзона

По лицу хозяйки квартиры пробежала довольная улыбка, и она начала обстоятельный рассказ.

Ксюшу Лейла встретила в ломбарде – девушка постоянно сдавала недорогое обручальное кольцо. Через положенное время выкупала его и вскоре вновь появлялась со своей единственной драгоценностью. Таких как на работу приходящих в ломбард женщин было несколько, и уважения они не вызывали. Но Ксюша производила впечатление наивного, честного и беспредельно несчастного ребенка.

Ибрагимова была ненамного ее старше, но, просидев за окном скупки не один год, стала отличным физиономистом. Она насмотрелась разного и легко определяла в очереди наркоманов, алкоголиков, воров или просто опустившихся людей, поэтому жалости к клиентам не испытывала. Хотя в начале карьеры порой плакала в туалете, вспоминая, как старушки трясущимися руками выкладывают на потертый от времени прилавок почерневшие серебряные ложки. Но заведующая вызвала к себе Лейлу и приказала:

– Хорош слезы лить! Сюда в основном ходит плохой народ. Не пили бы, работали честно, вот и жили бы хорошо. Встречаются, конечно, люди, которые временно попали в трудное положение, но они выкупят свою ювелирку и больше к нам не придут. А постоянные клиенты – отребье, не стоит их жалеть.

– Пенсионерки совсем старенькие, – заикнулась Лейла.

Заведующая вытащила из стола пачку сигарет.

– Бабушки-старушки? Тут два варианта. Жизнь провели для себя, не хотели рожать, возиться с детьми, поднимать их, ночей не спать, на себе экономить, в Сочи не ездить, вот и решили не обременяться семьей, о старости не думали, а теперь, как говорится, собирают плоды. Или имеют сыновей-дочерей, но так им надоели своими истериками и хамством, что детки от матерей умчались, смазав пятки салом.

– Некоторые не могли родить по здоровью, – прошептала Лейла, – или у них все поумирали.

– Запомни, девочка: жалость у нас не живет, – отрубила начальница, – иначе придется расплачиваться собственным здоровьем.

И Лейла отгородилась от клиентов невидимой, но очень прочной стеной. Единственным человеком, пробившим брешь в обороне, оказалась Ксюша. Лейла не общалась с девушкой, молча оформляла квитанцию и пересчитывала деньги. Но всякий раз, глядя в спину уходящей Жрачкиной, боролась с желанием окликнуть бедолагу, зазвать ее в подсобку, напоить чаем, угостить вафлями.

Ксюша всегда вовремя выкупала свою драгоценность. Но однажды пропустила назначенную дату. Не явилась и в льготную неделю. И тогда Лейла сама заплатила нужную сумму, забрала кольцо, выписала из квитанции адрес Ксении и поехала к ней домой. Почему оценщица решилась на столь странный поступок? Она и сама не знала. Послушалась своего внутреннего голоса, твердившего: «Помоги девчонке».

Все оказалось намного хуже, чем предполагала Лейла. Еще с лестницы ей стало слышно, что в квартире заходится плачем ребенок. На звонок никто не открыл, Ксении, похоже, не было дома. Но когда Ибрагимова подергала дверную ручку, створка неожиданно распахнулась – замок оказался хлипким.

Ксению она обнаружила на кровати. Та лежала в полузабытьи, на одной ноге у нее был гипс. Рядом стоял мальчик лет шести и, надрывно плача, повторял:

– Мама, есть хочу!

Лейла сбегала в кухню, смахивающую на собачью будку, не нашла там даже засохших крошек, вернулась в комнату, пощупала лоб Ксюши и перепугалась – температура у нее была явно за сорок. Спешно вызванная «Скорая» увезла Жрачкину в стационар, а Лейла осталась с Вадиком. Через неделю больную перевели из реанимации в обычную палату, и Лейла с Ксюшей поговорили по душам.

Ксюшу воспитывал отец, отставной полковник, человек крайне строгих правил, требовавший от дочки полнейшего подчинения. Любое отступление от распорядка дня считалось преступлением и жестоко каралось. Впрочем, ремень с пряжкой применялся по любому поводу. Принесла из школы четверку? Порка. Случайно порвала платье? Порка. Плохо вымыла пол? Порка.

– Я выбью из тебя материнскую дурь! – ревел бывший вояка, выдергивая из брюк ремень с бляхой.

Куда подевалась ее мать, Ксения понятия не имела. Когда дочери исполнилось восемь лет, добрый папаша коротко сообщил:

– Шлюха сдохла.

И более бесед на эту тему не было. Из страха перед отцом Ксюша закончила школу с золотой медалью и легко поступила в институт. Там у нее появилось немало поклонников, причем не только студентов. На симпатичную, очень скромную девочку стал засматриваться преподаватель Иван Гаврилович Стебунков.

– Иван Гаврилович Стебунков… – эхом повторила я.

Лейла кивнула.

– Да. Причем он имел, как принято говорить, серьезные намерения. Но Ксюша его не замечала, потому что влюбилась. Первым мужчиной вчерашней школьницы стал иностранец-стажер по имени Габриэль. Можно удивляться наивности Ксюши, но она, воспитанная суровым отцом, и правда не знала, как появляются дети. А Габриэль воспользовался этим – уложил девушку в постель, весело провел с ней время и благополучно отбыл домой, в свою страну, к жене и ребенку.