Шесть тонн ванильного мороженого

Снег теперь сыпал мелкой крупой, нервно штрихуя свет фар косым пунктиром. Холли сидела нахохлившись, то ли дуясь на меня, то ли злясь на весь мир сразу. Мне было не до нее – прошло двадцать пять минут: после сарая с колоколом нам не попалось ни единого признака обитания человека. Не считая редких фонарных столбов. Справа и слева к обочине подступал лес, высокий и плотный, казалось, дорогу прорубили через самую чащобу. Не было ни лужаек, ни прогалин – лес стоял сплошной стеной. Попался дорожный знак, я скинул скорость. Жестянка проржавела, знак был пробит крупной дробью и напоминал дуршлаг.

– Жилье… – проворчала Холли, с ненавистью глядя в лобовое стекло.

Проехали по мосту через какую-то речушку. Я взял нашу карту: там не было ни рек, ни озер, не считая озера Шамплейн, нарисованного условно и по очертанию похожего на голубого спящего кота. Кот спал в левом верхнем углу карты. То есть в западном направлении.

– …Твою мать… – пробормотал я, сердце подпрыгнуло и застряло в гортани.

– Что? – повернулась ко мне Холли.

– Неважно… – я открыл окно и сделал глубокий вдох.

Это было похоже на озарение. Внезапно, точно при вспышке молнии в ночную грозу, когда в один миг удается разглядеть мельчайшие детали – и мертвый дуб на горе, и горлышко разбитой бутылки под ногами, а после, уже во тьме, весь пейзаж еще плывет и плывет перед глазами, мне явилась четкая картина всех наших перемещений. Начиная от аэропорта и кончая этой дремучей чащей. Мне стало кристально ясно, что из Лори мы отправились не на запад, а на север. В сторону Канады. И сейчас мы движемся в сторону самой безлюдной территории Северной Америки, где плотность населения составляет полтора охотника на тысячу акров и где нет ничего, кроме бескрайнего леса.

– Сибирь, – мрачно подытожил я. – Это как Сибирь…

– Что такое Сибирь? – невинно спросила Холли. – Я вообще не понимаю, как можно заблудиться на дороге? Если б мы были в лесу…

Она заглянула мне в глаза, наверное, вид у меня был действительно растерянный.

– Сибирь, подумаешь, – не очень уверенно сказала она. – Тут же фонари, правильно? Вдоль дороги. Сам говорил – ток электрический. Не может же дорога кончиться тупиком, стенкой? Дорога идет из одного города в другой. Вот мы выехали из этого…

– Лори. – Мне стало неловко, что эта пигалица пытается подбодрить меня, взрослого мужика.

– Ну да, из Лори. И в конце концов приедем в другой город. Ну да, а как иначе?

Я согласно кивнул – безусловно, логика в ее рассуждениях присутствовала. Я скосил глаза на датчик топлива, светящаяся рыжая сволочь показывала четверть бака.

10

Его заметила Холли. Даже не знаю, как она его углядела. Мне самому показалось, что кто-то бежал через лес параллельно дороге и моргал фонариком. Будто подавал нам сигнал. Я затормозил – замер и фонарик.

– Кто там? – едва слышно прошептала Холли.

Я опустил стекло, мы уставились в лес. До меня дошло – огонек не двигался, двигались мы, а за моргание я принял черные стволы, закрывавшие свет пока мы ехали.

– Что там? – чуть смелее проговорила Холли.

Мы тихо вышли из машины, сам не знаю почему, мы старались не шуметь.

– Гляди, – Холли указала на просвет в чаще.

От основной дороги в лес уходила просека, тропа была занесена снегом, но это однозначно была тропа, которая куда-то вела.

– Дом! – завороженно проговорила Холли.

Я тоже разглядел темный силуэт невысокой хибары метрах в пятидесяти от нас. Тот свет, который заметила Холли, оказался фонарем над крыльцом.

– Жди здесь. – Я указал на машину.

– Я с тобой…

– Никаких с тобой. В машину!

Я ступил в снег и сразу провалился по колено. Вытянул ногу, сделал шаг, другой. Идти оказалось не так просто, колючий снег залезал под джинсы, норовил набиться в носки и в ботинки. После жаркой машины в лесу было морозно и свежо. Глаза постепенно привыкли к темноте, сумрачные сугробы проступили темно-синими горбами и стали похожи на ночной океан.

Я вытащил из кармана перчатки, натянул, хлопнул в ладоши. Звук получился звонкий, почти деревянный. Только сейчас я заметил, что снегопад кончился. Поднял голову – я был точно на дне ущелья, по бокам высились черные громады елей, а между ними, будто река, текло бархатное небо, усыпанное звездами. Такого обилия звезд я в жизни не видел.

Дом оказался деревянным срубом, одноэтажным, с широким крыльцом в три ступени. Я поднялся, звонка не было, я стукнул несколько раз кулаком в дверь. Без малейшей надежды приложил ухо к двери. Я не рассчитывал, что кто-то отзовется – все вокруг было занесено глубоким снегом, фонарь, горевший на крыльце, очевидно, соединялся с линией освещения вдоль дороги.

На двери из крепких струганных досок висел стальной замок. Я потрогал его, пнул дверь ногой. Прошелся по крыльцу, похрустывая инеем, пнул еще раз. Нужно было решать. Бензина у нас осталось на час, не больше. Впереди ночь. Температура падает. Рядом с крыльцом под заснеженным навесом были сложены дрова – наверняка в доме печь или камин.