Шесть цифр

Леви сразу понял, в чем дело, сделав жест, от которого Гарри сразу же открыл глаза, быстро, загнанно задышав. Распахнула веки и Гермиона, сразу же свернувшись в комочек и расплакавшись. К подросткам бросились женщины посольства — обнять, согреть детей, снова прошедших через свой ад. Все отлично понимали, что это было, только Луна оглядывалась, будто прося объяснений.

— Что с ними? Что случилось? — спрашивала Зеева младшая Сегал.

— Это их память… — грустно проговорил раввин, взявший Луну на руки, иначе она не успокаивалась. — Это Освенцим, маленькая… Они пережили это и возвращаются ночью обратно в лагерь.

— Тише, сынок, тише, — успокаивал Леви Гарри. — Все закончилось, нет «газовки», нет больше крематория, сын. Ты дома, ты среди своих…

— Гермиона… Гермиона… — попытался что-то сказать внезапно охрипшим голосом юноша. Девушка, успокаиваемая Ривой, всхлипнула, обнимая Гарри. Но не выдержала и опять заплакала.

— Освенцим? — удивилась Луна. — Что такое Освенцим?

— Ты узнаешь об этом, в Яд ва-Шем тебе расскажут, — ответил ей совсем другой мужчина — вошедший в комнату Шулим. — Леви, я договорился, через полчаса будет военный борт, отправляй их домой.

— Спасибо, Лима, — Коэн тоже испугался за Гарри, приняв того, как сына. Почему-то память детей пригасить не удалось, возможно, что-то могли подсказать на Родине.

Гарри боялся закрыть глаза. Видение газовой камеры было таким реальным, что теперь было просто страшно спать. Также, как и Гермиона опасалась снова оказаться под плетью отчего-то озверевшей ауфзеерки, явно решившей ее забить насмерть. Это было очень страшно — с девушки опять срывали всю одежду и били, били по чему попало так, что выдержать это оказалось невозможно.

— Шма Исраэль! — сначала тихо, а потом все громче заговорил Гарри. — Адонай… — и Гермиона подхватила молитву.

Через минуту в комнате звучали два голоса, с жаром, нотками отчаяния в голосах взывавшие к Создателю. И собравшиеся евреи замолчали, слушая молитву, шедшую прямо из сердца. А потом, без перехода, Гарри начал читать Кадиш. И столько боли было в голосе, произносившем слова поминальной молитвы, столько искреннего горя, что сдержать слез не смог никто. Даже Коэн, шепотом проговаривавший слова вслед за сыном.

— В моих глазах слёзы, сердце тихо плачет… — тихо пропела одна из женщин строку из песни.

— Как только выдержать смогли все это, — покачала головой обнимавшая Гермиону и Гарри Рива. — Как только сохранили себя… Это же просто невозможно…

Многие из собравшихся на крик луны в этой спальне, не могли сдержать слез. Перед ними сидели не просто подростки, перед ними были свидетели Катастрофы. И будто могильным холодом дохнуло на собравшихся осознание этого факта. Будто ветер пролетел, заставляя опускать головы в молчании. В траурном воспоминании о тех, кто ушел в лучшую жизнь через трубу крематория.

— Одевайтесь, — мягко попросил Зеев. — Вам пора домой.

— Я помогу, — улыбнулась Рива. — Сейчас мы переоденемся и полетим домой, да? — очень ласково спросила она Гермиону, на что девушка только кивнула.

Ей все еще было страшно, но теплые ласковые руки осторожно переодевали Гермиону, Луна справлялась сама, отчего мужчины поспешили выйти — подростки никого не стеснялись. Женщины же помогали переодеть и дрожавшего от пережитого ужаса Гарри, и неспособную что-либо сделать самостоятельно Гермиону. Кто-то, впервые увидев татуировку на руке, в ужасе зажимал себе рот ладонью, принимая непростую историю. Свидетельство реальности всего того, что с ними сделали…

***

Посольский автомобиль подъехал прямо к самолету. Серый самолет с синими Звездами Давида стоял в полной готовности. Гермиона Луна и Гарри простились с сотрудниками посольства и ребе с ребецин еще в здании, поэтому сейчас просто вышли из машины, махнули на прощанье Шулиму и поднялись на борт в сопровождении Леви Коэна.

— Дети? — удивился второй пилот, помогая пристегнуться подросткам.

— Дети… — вздохнул маг и попросил. — Сынок, покажи ему…

Гарри понял, что именно показать, поняла это и Гермиона, одновременно с женихом задрав хорошо известным всем жестом рукав на левой руке. Увидев цифры, военный чуть не упал, с неверием глядя на то, что предстало перед ним. Теперь он иначе оценивал и худобу всех троих, и испуганные взгляды девочек.

— Как же так?! — только и смог он спросить.

— Вот так, — опять вздохнул Коэн. — Они там были, можешь мне поверить.

— Не бойтесь! — обратился второй пилот к подросткам. — Мы отвезем вас домой!

После чего развернулся и побежал в кабину. Взревели двигатели борта, двинувшегося ко взлетно-посадочной полосе. Второй пилот с жаром рассказывал командиру воздушного корабля, чему стал свидетелем. Этого просто не могло быть, но оно было, поэтому, известив Землю, военные летчики как можно бережнее подняли свой борт в небо, стремясь доставить детей домой.

— Видишь, — сказал Гарри Гермионе. — Они отвезут нас домой, где нет эсэс.

— Нет эсэс… — откликнулась девушка. — Как сказка. Интересно, а как меня… Как примут? Нас не разлучат? — внезапно испугалась она.