Шесть убийственных причин

Однако Джеймс еще не закончил. Элен встала, надеясь его поторопить. Они ни разу не оставались вдвоем с момента его приезда, и сейчас, оказавшись в непосредственной близости, она поняла, что Джеймс вызывает у нее смутный дискомфорт. Его дружелюбие казалось ей показным, каким-то натужным. К тому же он практически выставил жену и дочь из дома, несмотря на то что в каждый из своих редких приездов распинался о том, какие они у него расчудесные.

— Пожалуй, мне любопытно, как у него обстоят дела, — продолжил Джеймс. — У меня-то, конечно, все хорошо. И у Кэйт. Но остальные — не хотелось бы, чтобы эта Ана втихаря втерлась в доверие и прибрала к рукам то, что по праву принадлежит нам. Собственно, тебе.

Элен ощетинилась. Он словно прочел ее мысли. Но ей вовсе не хотелось откровенничать на эту тему с Джеймсом. И она перешла в оборону.

— Кажется, немного похоже на клише? — сухо заметила она. — Злая мачеха присваивает семейные сокровища.

— Клише потому и становятся клише, что такие ситуации постоянно повторяются.

— Ну как бы там ни было, — отрезала Элен, — бумаги я не видела. Ты знаешь папу не хуже меня. Мне пришлось бы его просить, а если бы я попросила, он бы отказал. Именно потому, что я попросила.

Джеймс кивнул. Он отвлекся — у него снова звонил телефон.

— Тебя с работы добиваются, — заметила Элен.

— Ис работы, и все остальные, — он нахмурился. — Ну, не буду тебе мешать.

Он снова взялся за дверную ручку, но замешкался.

— Последний вопрос. Он, случаем, не встречался со своим поверенным?

Элен недоуменно свела брови.

— Не знаю.

Джеймс снова кивнул, задумчиво сжав губы.

Элен вздохнула, не могла удержаться. У него такой вид, будто несет весь мир на плечах, и, в конце концов, он же ее родной брат. И потом, какое у нее право чувствовать себя выше него, если он волнуется о семейном состоянии?

— У тебя… все в порядке?

Джеймс ответил не сразу.

— Я немного… не знаю, за что хвататься. Работы выше крыши, а Сандра…

Он умолк.

— Что Сандра? — настаивала Элен.

Она видела, что Джеймс сомневается, стоит ли говорить откровенно. Внезапно он открыл рот и заговорил. Не иначе, ему отчаянно хотелось с кем-нибудь поделиться.

— Она хочет ребенка. Ни с того ни с сего. Я, видимо, немного запаниковал. Я люблю Беллу, но не уверен, что сейчас готов к этому. В смысле, не готов заниматься ребенком.

Элен вздрогнула. Только Джеймсу могло прийти в голову завести этот разговор именно с ней.

Она наклонила голову и внимательно посмотрела на брата, изучая его. Он всегда был красив. Самый красивый из Латтимеров в общепринятом смысле слова. Самый харизматичный. Всегда рассказывал самые интересные истории, самые смешные слухи. Но одновременно с этим он был и самым поверхностным. Вечно ищущим признания окружающих. И уж точно не самым умным. Не говоря уже о его аллергии на правду.

— Сандра всю жизнь выезжала на своей внешности, Джеймс, — заговорила Элен. — Теперь ей сорок, и люди больше смотрят на Беллу, чем на нее. Она, конечно, пытается выглядеть как можно лучше. Но тут есть и животная подоплека: Сандра подходит к концу детородного возраста, а мужчины ведь это видят. И она это знает — может быть, не осознанно, а где-то внутри. Ты можешь это исправить ненадолго, но это не решит твоих проблем навсегда. Самое худшее, что Сандра могла сделать, это выйти замуж за мужчину моложе себя на пять лет. Она должна быть принцессой. Не королевой.

Джеймс стоял молча, ошарашенный. Элен пожала плечами.

— Я… хм, ну… — произнес он. — Кажется, ты упустила свое призвание, Элен.

Она грустно улыбнулась. Она, черт возьми, упустила абсолютно все в жизни. А он все такой же тупой, как дерево.

— Ну еще увидимся.

Джеймс почти выбежал из комнаты. Элен снова пожала плечами, уже мысленно, и снова повернулась к зеркалу. Что же задело ее в словах Джеймса? Элен стояла перед зеркалом, стиснув щетку до боли в пальцах. Вот оно. Почему Джеймс спрашивал, не встречался ли папа со своим поверенным?

Она снова открыла компьютер, но в этот момент раздался крик, потом всхлипы. Элен вскочила на ноги, опрокинув стул. Кричала Клио. Отчаянно, во все горло.

После

— Вы приняли таблетки, которые дал медик, Элен?

Элен быстро взглянула на него и снова опустила глаза. Следователь смотрел на нее с этим жутким состраданием, так хорошо ей знакомым. Сначала она этого не заметила; стало быть, он помнит.

Помнит, кто она. Что она. Шлюха. Идиотка. Сумасшедшая.

Отец произносил эти слова изредка, но всегда тщательно выбирал момент. Он будто знал, как ее обзывал бывший. Именно те фразы, которые причиняли ей максимум боли; особенно когда Элен слышала их от того, кто якобы любит ее. Всегда шепотом, всегда так, чтобы никто не услышал, всегда невинным тоном, словно она будет неправа, если обидится. Если ты это наденешь, Элен, люди подумают, что ты шлюха.

— Я прекрасно себя чувствую, — ответила она. — Хорошо.

Наступила пауза. Элен казалось, что ее качает, словно она все еще на яхте, а не в спартански обставленной комнатенке.