Шесть витков следствия

Говорить друг с другом было не о чем. Все позади. Пустота в душе. Холодное отчаяние.

ЛОЖНЫЙ ДОНОС

Старший следователь райпрокуратуры А. Н. Малюков позвонил начальнику районного уголовного розыска.

— Алексей Павлович, я по поводу Слад-ковой. Ты в курсе?

Малюкову часто приходится работать вместе с Мироновым, и они друг с другом на «ты», так проще.

— Да, я имею указание, готов встретиться.

Миронов в общих чертах был информирован о том, что по заявлению И. А. Сладковой в соседнем районе возбуждалось уголовное дело, но следователь не сумел правильно организовать расследование. Оно затянулось и в конце концов было прекращено за отсутствием события преступления. Сладкова не согласилась с таким выводом, требовала возобновления расследования, а когда получила один за другим несколько отказов, стала жаловаться во все инстанции. И тогда прокуратура города отменила постановление о прекращении расследования по уголовному делу и поручила его вести А. Н. Малюкову.

— Психологически, я думаю, все будет оправданно, — заручившись поддержкой Миронова, продолжал Малюков. — Тут тебе прокуратура и угрозыск. Разработку сценария беру на себя. Договорились?

— Вот и хорошо.

На следующий день в назначенное время в кабинет следователя энергично вошла стройная, модно одетая женщина.

— Здравствуйте, я по вызову, — сказала она, — вот моя повестка.

— Здравствуйте, Ия Александровна, прошу садиться. Сюда, к столу. Следствие теперь буду вести я, старший следователь райпрокуратуры. Меня зовут Александр Николаевич Малюков. Вместе со мною будет работать майор милиции Миронов. Вы с ним знакомы?

Женщина сверкнула глазами, ничего не ответила, опустилась на предложенный стул. Стройная. Волосы с приятной проседью, глаза большие. Уверенная в себе, даже самоуверенная. Закинув ногу на ногу, она картинно улыбалась. Но тут же посерьезнела.

— Ничего не понимаю. Прокурор следственного управления, когда я была у него на приеме, заверил, что дело будет расследоваться в горпрокуратуре.

— Вы недовольны, что расследование поручено мне? Я правильно вас понимаю?

Женщина слегка зарделась, взглянула на Малюкова. Его лицо показалось ей простоватым. Карие глаза глядели мягко, добродушно. И вся его манера обращения располагала к общению.

— Нет, отчего же? — Сладкова вскинула густые черные брови. — Против вас я ничего не имею. Больше того, надеюсь, что вы расставите все точки над «і» и я смогу наконец-то получить страховку за украденное имущество. Выплата почему-то до сих пор задерживается.

Советник юстиции переглянулся с Мироновым, сидящим за соседним столом, пододвинул лежащий перед ним бланк протокола и спокойно проговорил:

— Тогда, Ия Александровна, давайте все по порядку. Назовите свои данные. Словом, говорите все, что считаете нужным. Не мне вам подсказывать.

— Не знаю, чем я теперь могу помочь следствию. В деле все есть. — И Сладкова выразительно посмотрела на два увесистых тома на краю стола.

— Вы, Ия Александровна, в прошлом следователь и порядки, надо полагать, знаете, — сказал Малюков. — Нам будет намного легче, если впредь мы будем исходить из посылки, что все здесь достаточно разумны.

— Ну хорошо, пишите, — сказала Сладкова с легким оттенком укоризны. — Сладкова Ия Александровна, год рождения… русская, образование высшее, юридическое. — Она порылась в сумочке. — Вот паспорт. Действительно, в прошлом следователь, сейчас — юрисконсульт в Объединении жилищного хозяйства. Что еще? — Она поморщилась. — Да, разведена. Проживаю…

Малюков, отодвинув бланк допроса, предложил:

— А теперь, пожалуйста, расскажите, как все произошло.

Сладкова с досадой посмотрела-на следователя:

— Если вам так угодно, могу повторить. Утром я, как обычно, собиралась на работу. Вдруг раздался звонок. Я подошла к двери и спросила: «Кто?» В ответ сипловатый мужской голос: «Телеграмма Сладковой». Я действительно ждала депешу и открыла дверь. Тотчас получила сильнейший удар по голове. Очнулась, когда соседки привели меня в комнату. Мне было дурно, тошнило. Полякова вызвала «скорую». Когда я немного оклемалась, то увидела в комнате полный бедлам. И конечно, сообразила, что ограблена. Не оказалось моих лучших вещей. Сразу же позвонила в милицию. Вот и все, пожалуй.

— Что-нибудь нашлось из того, что вы указали в своих заявлениях в милицию и в Госстрах?

— К сожалению, ничего, — уловив сочувственную нотку в голосе следователя, поспешно ответила Сладкова. — Хотя за год следствия должно бы, по идее, все проясниться.

— Верно, должно, — согласился Малюков. Он пододвинул к себе один из томов дела и открыл его на заложенной закладкой странице. — Значит, все вещи оценены в семь тысяч двести восемьдесят шесть рублей. Кожаное пальто, дубленка, лайковый пиджак, каракулевая шуба, сапожки, джинсы, магнитофон… Так?

— Да, так.

— Судя по количеству вещей, один их унести не мог, — подал голос Миронов, сидевший сбоку.

— Я не знаю, сколько было налетчиков. Не видела.

— Может, кого-то подозреваете?

Сладкова открыла сумочку, достала сигареты.

— Никого не подозреваю. Разрешите закурить?