Шестая Бастионная

Бутылка лежала на залитом солнцем подоконнике. Тилька, блестя розовой искоркой, выбрался из нее и сладко потянулся, раскинув прозрачные ручки.

– Длинь-дело сделано. Теперь только пробка нужна.

Владик и Ника переглянулись.

– А… мастер не дал, – сказал Владик.

– А он и не должен. Пробку надо не стеклянную, а простую. Из пробкового дерева.

– Где же ее взять? – забеспокоилась Ника.

– Где-где! – рассердился Тилька. – Откуда я знаю? Идите во двор, поищите! Этого добра на мусорных кучах полным-полно!

Ника и Владик помчались во двор. Никаких куч там, конечно, не было, мусор сваливали в контейнеры, а их увозила машина. Ника язвительно глянула на Владика: «Сейчас начнешь ныть?» Но Владик не начал. Он набрал воздуху и закричал:

– Андрюшка-а!!

Во двор выскочил второклассник Андрюшка Лопушков – известный всей улице рыбак-любитель и добрый человек.

– Ты вроде бы собирал пробки для поплавков… – сказал Владик.

Андрюшка сбегал домой и подарил Владику и Нике прекрасную пробку – тугую и скрипучую.

– Тилька! Во какая! – похвастался Владик, вернувшись в комнату.

Но Тильки не было. К шпингалету была привязана суровая нитка. Она уходила из окна вниз и терялась в траве. На подоконнике химическим карандашом было нацарапано:

Миня вызвали на рипитицыю

– Просто мы ему надоели, – вздохнул Владик.

– Кто это «мы»? У меня с ним были прекрасные отношения.

Владик промолчал и вставил пробку в бутылку.

За белым, похожим на пароход стадионом «Юный моряк» лежал пустырь. Он зарос вперемешку сурепкой и белоцветом – пыльной высокой травой с пушистыми головками. В траве кое-где виднелись желто-серые глыбы песчаника. Торчало несколько столбов для веревок: тетушки из тайного клуба недавно пытались захватить эту территорию, но им оказали сопротивление ребята с улицы Матроса Кошки – те, что играли здесь в разведчиков и в пряталки.

Одним краем пустырь выходил на береговой обрыв – между оконечностью Приморского бульвара и яхт-клубом. Под обрывом громоздились обломки скал, за ними, у самой воды, тянулась узкая полоса галечника. Дно здесь круто убегало на глубину. Ника и Владик решили, что это место – самое подходящее для спуска «Кречета», если ветер будет дуть от берега.

Ветер дул от берега. Мягкий и теплый. Владик отбросил газету, в которую была завернута бутылка. Газетный лист поплыл по ветру к обрыву. Он задевал головки белоцвета, и похожие на шелковистых пауков семена летели за ним.

На пустыре сейчас никого не было. Только трещали кузнечики. Их звон был похож, на звук Тилькиного барабана.

«Жалко все-таки, что Тилька убежал», – подумал Владик. Но вслух не сказал: Ника опять заявит, что он хнычет.

Владик положил бутылку на плоский камень. Потом они с Никой вышли на обрыв. Море было спокойное. У берега – темно-зеленое, дальше – очень синее. У скал плавали медузы, похожие на громадные белые пуговицы. До воды было метров пятнадцать.

– Добросишь? – строго спросила Ника. – Не грохнешь о камни?

– Не грохну, – серьезно сказал Владик – Но я боюсь: бутылка упадет слишком близко от берега.

– А что делать?

– Давай спустимся, я отплыву с бутылкой метров на тридцать и сразу вернусь… Ты попадешь с тридцати метров?

– Не волнуйся…

Ника посмотрела на часики.

– Поторапливайся, – велела она. – Пять минут осталось.

Прозевать точное время они не боялись: ровно в полдень на бастионе, у выхода из бухты, грохала старинная пушка. Но к этому моменту бутылка должна плавать в нужном месте, а Ника – стоять с рогаткой наготове.

Владик повернулся, чтобы бежать за бутылкой.

На камне бутылки не было.

Она была в руках у волосатого парня. Он сидел на велосипеде и, опираясь ногой о камень, вертел бутылку перед носом. Два других парня – тоже на велосипедах – тянули к бутылке руки.

Владик и Ника подбежали.

– Дайте, пожалуйста, это наша, – быстро и осторожно сказал Владик.

Парень приподнял над седлом обтянутый джинсами зад и обернулся. У него было круглое мясистое лицо, очень похожее на лицо Игнатии Львовны.

– Что за писк? – спросил парень и осклабился.

– Это наша, – повторил Владик.

– Кыш, мотыльки, – сказал другой парень и перехватил бутылку. – Ну-ка, ну-ка? Четой-то в ней такое? Братцы, музейная вещь! – Он приподнял черную, будто нарисованную бровь. – А что нам дадут на рынке за этот экспонат?

Он подбросил и ловко поймал бутылку за горлышко.

У Владика подскочило и упало сердце.

– Это наша! – отчаянно сказал Владик.

– А доказательства? – вкрадчиво сказал третий парень – длиннолицый и белобрысый.

Ника решительно протянула руку:

– Дайте сюда!

– Цыц, сявка-малявка, а то отшлепаю, – добродушно сказал парень с мясистой рожей. И отодвинул Нику.

Ника отлетела в стебли белоцвета и заорала:

– Отдай сейчас же, шпана проклятая!

– Такие маленькие, и так ругаются, – укоризненно сказал парень с нарисованными бровями. И опять кинул бутылку. Владик бросился к нему и отлетел от встречного толчка.

Парни оттолкнулись от камня и поехали, перебрасываясь бутылкой, как мячиком.