Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие

– Сдаюсь, – признался Коуберн. – Ты выдвинул гипотезу и достаточно убедительно обосновал ее. Но как ее проверить? Не вижу, за что тут можно уцепиться. Очень интересная догадка, но без рабочей методики она так и останется догадкой.

Хаксли перевернулся на спину и с несчастным видом посмотрел сквозь ветви деревьев на небо.

– В том-то вся и загвоздка. Я потерял свой самый лучший образец врожденного таланта… Теперь не знаю, с чего начать.

– Но, Фил, – возразила Джоан, – тебе ведь нужны нормальные люди. Это у них ты должен выявить особые таланты. Я думаю, это просто замечательно! Когда мы начинаем?

– Что начинаем?

– Да опыты со мной, конечно же! Возьми хотя бы способность к молниеносным подсчетам. Если ты поможешь мне развить ее, я буду считать тебя волшебником. На первом курсе я завалила алгебру. А таблицу умножения не знаю до сих пор!

3 У каждого свой талант

– Ну что, начнем? – спросил Фил.

– Нет, подожди, – возразила Джоан. – Давай сначала спокойно выпьем кофе. Пусть обед уляжется! Мы уже две недели не видели Бена. Я хочу послушать о том, что он делал в Сан-Франциско.

– Спасибо, душенька, – отозвался хирург, – но лучше уж я послушаю о Безумном Ученом и его Трильби[24].

– Да какая там Трильби! – запротестовал Хаксли. – Она попросту самонадеянная нахалка. И все-таки кое-что мы можем показать тебе, док.

– Правда? Интересно! Что же?

– Ну, ты помнишь, в первые два месяца особых сдвигов не наблюдалось. Но мы не сдавались. У Джоан проявилась некоторая способность к телепатии, только она оказалась ненадежной и непостоянной. Что же касается математических способностей, то таблицу умножения она выучила, но как человек-калькулятор полностью провалилась.

Джоан вскочила, прошла между мужчинами и камином и направилась в свою крохотную встроенную кухоньку.

– Мне надо отмыть тарелки и убрать их в сушилку, пока муравьи не наползли. Говорите погромче, чтобы мне тоже было слышно.

– Так что же Джоан умеет теперь делать, Фил?

– Не скажу. Подожди – сам увидишь. Джоан! Где карточный столик?

– За кушеткой. И не ори так, я тебя прекрасно слышу с тех пор, как обзавелась слуховой трубочкой для бабушек-щеголих.

– Ладно, детка, нашел. Карты на месте?

– Да. Я сейчас приду.

Она вернулась в комнату, на ходу сняла веселенький цветастый передник, забралась на кушетку и уселась, обхватив колени руками.

– Великая Гага, голливудский вампир, готова! Все видит, все знает, а говорит еще больше. Гадание, лечение зубов, развлечения для всей семьи.

– Перестань паясничать. Начнем с простой телепатии. Сосредоточься, пожалуйста. А ты, Бен, сними карты.

Коуберн снял.

– А теперь что?

– Сдавай их по одной – так, чтобы мы с тобой видели, а Джоан нет. Называй, малышка.

Бен начал медленно сдавать. Джоан монотонно заговорила:

– Семерка бубновая; червовый валет; червовый туз; тройка пик; десятка бубновая; шестерка трефовая; десятка пиковая; восьмерка трефовая…

– Бен, я впервые в жизни вижу тебя удивленным.

– Так ведь она назвала всю колоду без единой ошибки! Даже у дедушки Стоунбендера не получилось бы лучше!

– Высокая оценка, дружище. Давай попробуем по-другому. Я отвернусь и не буду смотреть на карты. Не знаю, что получится: мы всегда работали с ней вдвоем. Теперь попробуй ты.

Через несколько минут Коуберн положил последнюю карту.

– Здорово! Ни одной ошибки.

Джоан встала и подошла к столу.

– А почему в этой колоде две червовые десятки? – Она вытащила из колоды карту. – Ага! Ты думал, седьмая карта – червовая десятка, а это бубновая десятка. Видишь?

– Верно, – согласился Бен. – Извини, что я сбил тебя с толку. Здесь маловато света.

– Джоан больше озабочена художественным эффектом освещения, чем собственным зрением, – объяснил Фил. – Я рад, что так получилось; это доказывает, что она применяла телепатию, а не ясновидение. Теперь попробуем немножко математику. Опустим элементарное, вроде кубических корней, сложения и логарифмов гиперболических функций. Можешь поверить мне на слово: все это для нее семечки. Позже, если захочешь, проверишь сам. Мы продемонстрируем тебе кое-что получше. Тут тебе и скоростное чтение, и абсолютная память, и работа с немыслимым количеством перестановок и сочетаний, и математический поиск выбора. Ты пасьянс умеешь раскладывать, Бен?

– Ну конечно.

– Тогда хорошенько перемешай карты и разложи пасьянс Кэнфилда[25] слева направо, а потом раскрывай из оставшейся колоды по три карты до тех пор, пока не застрянешь.

– Ладно. А в чем тут смысл?

– Когда пасьянс застопорится, стасуй колоду разок и подними карты по одной так, чтобы Джоан быстро взглянула на картинку. Потом подожди минутку.

Коуберн молча сделал все, что его просили. Джоан сказала:

– Придется тебе повторить, Бен. Я вижу только пятьдесят одну карту.

– Наверное, две слиплись. Постараюсь поаккуратнее.

Он повторил процедуру.

– Теперь пятьдесят две. Хорошо.

– Ты готова, Джоан?

– Да, Фил. Поехали, складывай: черви на шестерку, бубны на четверку, пики на двойку, трефы не трогай.

Коуберн взглянул с недоверием:

– Ты хочешь сказать, что так пасьянс сойдется?

– Попробуй и увидишь.