Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие

Хаксли увидел ее в расцвете и едва не подумал, что Молодые Люди все-таки были правы, ибо она была великолепна! Слезы наворачивались на глаза при мысли о том, что это поразительное, захватывающее дух великолепие исчезло из мира навсегда.

Бесшумные гигантские лайнеры в небе, громадные корабли в гаванях, груженные зерном, шкурами и пряностями, красочные процессии, в которых участвовали жрецы, послушники и простые верующие, блеск и роскошь власти – Хаксли видел всю изысканную красоту империи и оплакивал ее неизбежный конец.

Ибо в самом ее разбухшем могуществе гнездился упадок. Атлантида, богатейшая колония империи, достигла политической зрелости и возжаждала независимости. Раскол и отступничество, недовольство и измена повлекли за собой суровые репрессии – а они вызвали мятеж.

Мятежи возникали, и их подавляли. Наконец вспыхнуло такое восстание, которое подавить не удалось. Менее чем за месяц погибли две трети обитателей планеты; оставшихся мучили болезни, голод, и их зародышевую плазму повредили те страшные силы, что сами люди выпустили на волю.

Но жрецы все еще хранили древние знания.

То были уже не прежние жрецы – спокойные и гордые своей высокой миссией. Они были напуганы, затравлены, они видели, как пошатнулась их власть. Такие жрецы были у обеих враждующих сторон, они пробудили силы, по сравнению с которыми прежние битвы казались детскими игрушками.

Эти силы нарушили изостатическое равновесие земной коры.

Му содрогнулась и опустилась на две тысячи футов. Приливные волны дошли до ее середины, откатились назад, дважды обошли земной шар, залили Китайские равнины и плескались у подножий Верхних Гималаев.

Атлантида сотрясалась, грохотала и раскалывалась в течение трех дней, прежде чем воды покрыли ее всю. Лишь немногие жители спаслись, улетев оттуда и приземлившись на почве, еще влажной от морской воды, либо на высоких горных пиках, недоступных приливным волнам. Там им пришлось вести тяжелую борьбу за существование, ибо почва была скудной, а к физическому труду они не привыкли; и все же некоторым удалось выжить.

От Му не осталось и следа. Что до Атлантиды, то лишь ряд островков, несколько дней назад бывших горными вершинами, указывали на ее местоположение. Волны перекатывались через двуглавую Башню Солнца, а в садах вице-короля плавала рыба.

Хаксли переполняла невыносимая горечь. Он, казалось, слышал, как кто-то говорит внутри его:

– Увы мне, увы! Будь проклят Локи! Будь проклята Венера! Будь проклят Вулкан! Трижды проклят я сам, Ораб, первосвященник Блаженных Островов и их отступник. Горе мне! И, проклиная, я тоскую по Му, великой и грешной. Двадцать один год назад, ища себе смерти, на этой горной вершине я наткнулся на летопись великих предков. Двадцать один год я трудился, чтобы дополнить архив, выискивая в потаенных глубинах моего рассудка давно затерянное знание, блуждая в иных измерениях в поисках знания, мне неведомого. И вот теперь, на восемьсот девяносто втором году мой жизни, в году триста пятом после разрушения Му, я, Ораб, возвращаюсь к моим праотцам.

Хаксли был очень рад, когда наконец проснулся.

7 «Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах – оскомина»

Бен уже был в гостиной, когда Фил вышел к завтраку. Вслед за ним появилась Джоан. Под глазами у нее были круги, и выглядела она несчастной. Бен угрюмо спросил:

– Что с тобой, Джоан? У тебя такой вид, будто вот-вот наступит Судный день.

– Пожалуйста, Бен, – ответила она устало, – не издевайся. Мне всю ночь снились кошмары.

– Вот как? Мне жаль, что у тебя были дурные сны, но ты бы видела, что приснилось мне!

Фил просмотрел на них обоих:

– Послушайте, так, значит, вы тоже видели странные сны?

– У тебя что, уши заложило? – Бен явно был не в духе.

– Что вам снилось?

Они промолчали.

– Погодите-ка. Мне самому снились необычные сны. – Хаксли вытащил из кармана блокнот и вырвал три листочка. – Я хочу кое-что выяснить. Пожалуйста, запишите свои сны и пока ничего не рассказывайте… Вот тебе карандаш, Джоан.

Они немного поартачились, потом согласились.

– Прочти-ка вслух, Джоан.

Она взяла листок Коуберна и прочла: «Мне снилось, что твоя теория о вырождении человечества оказалась абсолютно правильной». Положив листок, Джоан взяла записку Хаксли: «Снилось, что я присутствовал при падении богов и видел, как рухнули Му и Атлантида».

В гробовой тишине она взяла последнюю запись, свою собственную: «Мне снилось, что люди уничтожили сами себя, когда восстали против Одина».

Коуберн заговорил первым:

– Все эти записи подходят и к моим снам.

Джоан кивнула. Хаксли молча встал, вышел и немедленно вернулся со своим дневником. Открыв его, он протянул дневник Джоан:

– Малышка, прочти, пожалуйста, вслух, начиная с записи «Шестнадцатое июня».

Девушка медленно читала, не поднимая глаз от дневника. Фил подождал, пока она закончит и закроет тетрадь, потом спросил:

– Ну, что скажете?

Бен затушил окурок: сигарета догорела до самого фильтра и обожгла ему пальцы.