Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие

Через дверь, скрытую за алтарем, Ардмор вышел в главный зал храма и медленно двинулся к открывшимся для него огромным дверям. Он знал, что паназиатский командир его видит, и постарался пройти двести метров, отделявшие его от входа, как можно величественнее. За ним следовала толпа служителей храма в красных, зеленых, голубых и золотистых одеждах. Его собственное облачение было безупречно белым. Приблизившись к дверям храма, свита выстроилась полукругом, а он один вышел наружу и подошел к паназиату, который был вне себя от раздражения.

– Твой повелитель хочет меня видеть?

Паназиат с трудом собрал силы, чтобы заговорить по-английски. Наконец он выдавил из себя:

– Тебе было приказано явиться ко мне. Как ты смеешь…

– Твой повелитель хочет меня видеть? – повторил Ардмор, не дав ему закончить.

– Вот именно! Почему ты не…

– Тогда ты можешь проводить меня к нему.

Ардмор прошел мимо офицера и начал спускаться по ступеням храма, предоставив ему выбирать – бежать вдогонку или остаться позади. Повинуясь первому импульсу, офицер бросился было вслед, чуть не упал, споткнувшись на широких ступенях, и в конце концов занял отнюдь не почетную позицию далеко сзади, рядом со своими солдатами.

В городе, который наследный принц сделал своей столицей, Ардмору приходилось бывать, но еще до азиатского вторжения. Когда они приземлились на городском аэродроме, он огляделся вокруг – ему не терпелось увидеть, какие перемены произошли здесь за это время. Небо во всех направлениях бороздило множество воздушных машин, – видимо, это объяснялось большей, чем в других местах, относительной численностью захватчиков. В остальном почти все осталось, как было. Вдали справа виднелся купол капитолия штата; Ардмор знал, что теперь это дворец военного губернатора. В его внешнем виде что-то чуть изменилось; Ардмор не мог понять, что именно, но это было что-то совершенно чуждое западной архитектуре и придавало зданию восточный облик.

Долго разглядывать город Ардмору не пришлось. Стража, окружив его со всех сторон, подвела к эскалатору, который вел в подземную часть города. Они миновали множество дверей, охраняемых солдатами. При их приближении солдаты отдавали честь офицеру, возглавлявшему конвой, а Ардмор каждый раз благословлял их в ответ, как будто приветствия предназначались ему одному. Офицер негодовал, однако ничего не мог поделать. Вскоре между ними началось молчаливое соревнование – кто первый ответит на приветствие. В конце концов офицер одержал верх, но для этого ему пришлось, к немалому удивлению охранников, отдавать им честь первым.

Когда они оказались в каком-то длинном прямом коридоре, Ардмор попробовал проверить связь.

– Великий бог Мот, – произнес он, – слышишь ли ты своего слугу?

Офицер покосился на него, но ничего не сказал. В ушах у Ардмора тут же зазвучал приглушенный голос Томаса:

– Слышу вас, командир! Вас ретранслируют через храм, который в капитолии.

– Великий Мот говорит, его слуга слышит. Воистину сказано, что невелик заяц, а уши у него длинные.

– То есть макаки вас подслушивают?

– И ныне и присно. Поймет ли великий Мот шко-фр ши-льный?[4]

– А, школьный шифр? Конечно, командир. Только, пожалуйста, помедленнее.

– Оч-ошо хор-ень. Погово-же поз-рим.

Вполне удовлетворенный, Ардмор умолк. Он очень надеялся, что паназиаты записывают все его слова, – тогда это обеспечит им изрядную головную боль. Даже такой нехитрый шифр легко раскрыть только тому, для кого этот язык – родной.

Приказ арестовать первосвященника бога Мота наследный принц отдал не столько из соображений безопасности, сколько из любопытства. Правда, дела в завоеванной стране шли не самым лучшим образом, но он был убежден, что его советники – просто старые бабы, готовые в любую минуту удариться в панику. Религия рабов всегда была подспорьем завоевателей. Рабам нужна стена плача; они приходят в свои храмы, молят своих богов избавить их от притеснений, а потом идут и безропотно трудятся в поле и у станка, довольные, что смогли излить душу в молитве.

– Но при этом предполагается, что боги никак не откликаются на их молитвы, – заметил как-то один из советников.

Он был прав: не могло быть и речи о том, чтобы богу вздумалось в самом деле сойти с пьедестала и предпринять какие-нибудь действия.

– А разве этот их бог Мот что-нибудь сделал? Кто-нибудь это видел?

– Нет, ясноликий, но…

– Так что он сделал?

– Мы не можем этого знать. Никому еще не удалось проникнуть в их храмы.

– Разве я не распорядился, чтобы никто не беспокоил рабов, когда они поклоняются своим богам? – ласковым тоном, не предвещавшим ничего хорошего, осведомился принц.

– Конечно, ясноликий, конечно, – поспешил заверить его советник, – их никто не беспокоит. Но ваши секретные агенты ни разу не смогли войти в храм для проверки, как ни пытались маскироваться.

– Да? Может быть, они просто плохо маскировались? Что же им мешало?

Советник покачал головой:

– В этом все дело, ясноликий. Никто из них не может вспомнить, что произошло.

– Не может быть. Что за нелепость? Приведите ко мне кого-нибудь из них, я сам его допрошу.

Советник развел руками: