Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие

– Тогда я все еще была танцовщицей. Великой Хэйзел, première danseuse[12]. Всем, чем ты никогда не был. Блеск, музыка и яркий свет, гламурная жизнь. Ты заходил ко мне после представления – и, чуть завидев меня, становился таким гордым, таким счастливым! А я – я была так увлечена твоим интеллектом (он и сейчас увлекает меня, дорогой) и так польщена твоим вниманием…

– Ведь ты могла выбрать любого красавца в стране!

– Никто из них не смотрел на меня, как ты. Но дело не в этом. Гламурная жизнь меня не интересует – и никогда не интересовала. Я была лишь трудолюбивой девушкой, делавшей то, что она лучше всего умеет. А теперь огни погасли, музыка смолкла – и я тебе больше не нужна.

– Не говори так, девочка.

Хэйзел снова положила руку ему на плечо:

– Не обманывай себя, Клифф. И не бойся задеть мои чувства. Они всегда были скорее материнскими, чем романтическими. Ты – мой ребенок. И ты несчастлив. А я хочу видеть тебя счастливым.

– Что же делать? – беспомощно пожал плечами Монро-Альфа. – Даже если все обстоит именно так, как ты говоришь, – что же с этим поделаешь?

– Попробую угадать. Где-то есть девушка, и вправду такая, какой ты себе меня когда-то представлял. Девушка, которая сможет дать тебе все, что когда-то давала я, просто оставаясь при том сама собой.

– Хм! Не представляю себе, где ее найти. Такой не существует в природе. Нет, девочка, корень зла во мне, а не в тебе. Это я скелет на празднике. Я угрюм от природы – вот в чем дело.

– Сам ты «хм»! Ты не нашел ее только потому, что не искал. Ты угодил в колею, Клифф. По вторникам и пятницам – ужин с Хэйзел. По понедельникам и четвергам – занятия в спортзале. По уик-эндам – выезд за город и поглощение природного витамина D. Тебя надо вышибить из колеи. Завтра я иду и регистрирую «по взаимному согласию».

– Ты не сделаешь этого!

– Обязательно сделаю. Тогда, если встретишь женщину, которая тебе по-настоящему понравится, ты сможешь без всяких препятствий соединиться с ней.

– Но, Хэйзел, я не хочу, чтобы ты меня отпускала.

– А я и не собираюсь. Я лишь хочу встряхнуть тебя, чтобы ты повнимательнее посмотрел по сторонам. Можешь приходить ко мне – даже если женишься снова. Но этим мероприятиям по пятницам и вторникам – конец. Попробуй поймать меня по телефону глубокой ночью или смойся из своего священного офиса в рабочее время.

– Но ведь на самом-то деле ты же не хочешь, чтобы я начал бегать за другими женщинами, правда?

Хэйзел взяла его за подбородок:

– Клиффорд, ты большой очаровательный дурак. О цифрах ты знаешь все, но в женщинах не разбираешься абсолютно.

Она поцеловала Монро-Альфу:

– Расслабься. Мамочке лучше знать.

– Но…

– Нас ждут.

Он поднял колпак машины, они вышли и зашли в дом.

Городской дом Эстер Джонсон-Смит занимал всю крышу огромного высотного «муравейника». Это был выдающийся пример выдающегося расточительства. Жилые помещения (ибо груду странным образом смонтированных строительных материалов язык не поворачивался назвать домом) занимали около трети пространства, остальное было отведено садам – крытым и открытым. Своим происхождением невероятно большой доход мужа Эстер был обязан автоматической мебели, и потому хозяйке взбрело в голову, что в ее доме автоматика не должна так явно доминировать. Именно по этой причине накидки – у Монро-Альфы и Хэйзел их не было – предложили им живые слуги. Затем слуги проводили гостей к подножию широкой лестницы, на верхней площадке которой их встречала хозяйка. Приветствуя Клиффорда и Хэйзел, она протянула им обе руки.

– Дорогая моя! – защебетала она Хэйзел. – Как мило с вашей стороны прийти! И ваш блестящий супруг! – Эстер повернулась к почетному гостю, стоявшему возле нее. – Доктор Торгсен, это двое самых близких моих друзей. Ларсен Хэйзел – это такая талантливая малышка! Правда-правда. И мистер Монро-Альфа Клиффорд. Он чем-то там занимается по части денег, в Министерстве финансов. Уверена, что вы поймете, но для меня это слишком сложно.

Торгсен ухитрился нахмуриться и улыбнуться одновременно.

– Ларсен Хэйзел? Конечно же я вас узнал. Вы будете сегодня для нас танцевать?

– Я больше не танцую.

– Какая жалость! Это первая неудачная перемена, которую я обнаружил на Земле. Меня здесь не было десять лет.

– Да, вы были на Плутоне. Как там живется, доктор?

– Прохладно. – На лице его вновь возникло немного пугающее двойственное выражение.

Клиффорд поймал его взгляд и отдал глубокий поклон:

– Для меня большая честь, высокоученый сэр…

– Да вовсе не… я хочу сказать, как раз наоборот. Или что-то в этом роде. Черт возьми, сэр, я совсем отвык от этой вычурной вежливости. Забыл, как это делается. У нас там общинная колония, знаете ли. Без оружия.

Только теперь Монро-Альфа с удивлением заметил, что Торгсен безоружен и носит повязку, хотя ведет себя с легким высокомерием вооруженного гражданина, уверенного в своем статусе.

– Должно быть, у вас там совсем другая жизнь? – предположил он.