Шестая загадка

– А ты – мое.

– Если ты немедленно не предоставишь нам весь собранный тобой материал, мы будем рассматривать это как помеху следствию.

– Так арестуй меня.

– Звучит заманчиво.

– Моего адвоката зовут Леон Гусман. Через пять минут после моего ареста вся эта история будет на первых полосах газет.

– Ты готов из-за своего честолюбия запороть следствие?

– Какое следствие? Вы ничего не сделали.

На сей раз быстрее всех отреагировала остроскулая прокурорша. Я заметил, что у нее на шее висела золотая цепочка с подвеской в виде латинских букв, образующих имя «Алон». Интересно, это муж или сын, мелькнуло у меня.

– Может быть, вместо того чтобы затевать ссору, вы объясните нам, что вы предлагаете?

– Это я затеваю ссору?

– Вы же сами говорите, что, пока мы здесь болтаем, девочка в любую минуту может погибнуть.

Я ненадолго задумался.

– На вашем месте я бы обратился в СМИ. Разместил бы фотографию Яары на первых полосах всех крупных газет, назначил бы денежное вознаграждение любому, кто предоставит вам важную информацию, и отправил бы полицейских обходить район за районом. Если он держит ее у себя два года, кто-то должен был что-то видеть. Даже если он запер ее в подвале, у него могло что-то случиться, например лопнула труба, и он вызвал слесаря, или сломался бойлер, и приходил мастер его чинить. Девочку надо кормить, надо покупать и стирать ей одежду. Свидетели есть всегда, просто они не знают, что они свидетели. Конечно, неприятно сознаваться в том, что вы уже двенадцать лет знаете о существовании похитителя и серийного убийцы, которого так и не смогли поймать, и не потрудились предупредить об этом общественность. Но это лучше, чем допустить еще одно убийство.

Я окинул их взглядом, чтобы убедиться, что моя маленькая речь произвела на них требуемый эффект. Ривлин кивнул головой. Кравиц что-то записывал. У губной помады с блеском почему-то был такой вид, словно она сейчас расплачется. Может, я ей нравился?

Шавид провел пальцами под подбородком, изображая глубокую задумчивость, хотя на самом деле он ждал, пока не выскажется кто-нибудь другой. Ты не станешь начальником округа, в котором проживает пятая часть населения страны, включающего в себя 18 городов, три районных управления и восемь полицейских участков, если не умеешь вести себя на больших совещаниях. Вместо него грудью на амбразуру бросился господин Амбиция, он же Эрми Кало. Тщательно выбритый череп и очки в квадратной металлической оправе делали его похожим на диджея из модного клуба на улице Алленби.

– Я не уверен, что все обстоит именно так, как ты говоришь.

– А как?

– Улики можно трактовать по-разному. Вероятность того, что серийный убийца может на протяжении столь долгого времени орудовать в такой плотно населенной стране, как Израиль, ничтожно мала.

– Вначале я тоже так думал.

– И что же заставило тебя изменить мнение?

– Авраам Ицхак-Пур.

– Кто-кто?

– Я узнал о его существовании в воскресенье, когда изучал архивы газеты «Гаарец». Авраам Ицхак-Пур был серийным убийцей, действовавшим в Иерусалиме с 1982-го по 1990-й год. Первым делом он задушил и закопал у себя во дворе собственного отца, а потом ударом молотка по голове убил мать, попытавшись выдать убийство за неудавшееся ограбление. В промежутке он убил шестерых бездомных в иерусалимских парках, потому что считал, что они уродуют облик города.

– Ты в этом уверен?

– Дело вкуса. Лично мне бездомные не мешают.

Рассмеялся один Ривлин.

– Я имел в виду, уверен ли ты, что он серийный убийца.

– Можешь сам у него спросить. Он отбывает четыре пожизненных срока в тюрьме «Аялон».

Шавид решил, что пора вернуть себе инициативу:

– Джош, вопрос не в этом. Допустим даже, что я согласен с тобой во всем, что касается анализа фактов. Но способ, каким ты предлагаешь действовать… Ты подумал о том, что, если мы предадим дело огласке, похититель может перепугаться и поспешит убить девочку?

– Конечно, подумал. Иначе давно сам бы обзвонил все газеты.

Агарь вздрогнула и снова застыла каменным изваянием.

– Значит, ты согласен, что мы должны избежать этого любой ценой?

– Я ни в чем с тобой не согласен. Я даже не знаю, зачем ты меня вызвал.

– Я полагаю, что в данных обстоятельствах наше сотрудничество…

– Шавид! – Кажется, я это выкрикнул, потому что он сразу заткнулся. – В последний раз спрашиваю: какого черта я здесь делаю?

Он вздохнул. Это выглядело так же фальшиво, как и звучало.

– Ты здесь потому, что нашел след, который мы упустили.

– Это она вам рассказала?

– Я ничего не… – пробормотала Агарь и снова принялась изучать трещины в столешнице.

– Госпожа Гусман прибыла за десять минут до тебя, – сказал Шавид. – Я ее пригласил.

– Гиснер?

– Какая разница?

– Или я получаю ответ, или ухожу.

– Доктор Гиснер действовал как ответственный и лояльный человек.

– Лояльный к кому?

– Хватит уже, – проворчал Кравиц, но я не обратил на его реплику внимания.

– Ну? – спросил я.

– Что «ну»?

– Что я здесь делаю?

– Я знаю тебя, Джош. Если ты выяснишь, кто убийца, ты постараешься схватить его сам. Мы не можем этого допустить.

– Почему?