Шестая жизнь Дэйзи Вест

— Дай я возьму, — говорит Мэйсон, указывая на чемодан, который я с трудом тащу за собой по мощенному булыжником тротуару. Позволяю ему забрать чемодан, потому что я еще не вполне оправилась после лечения. Мне все еще не по себе. Мэйсон берет чемодан легко, словно тот набит перьями, а не камнями, как казалось мне. Бросив его на кучу вещей, лежащих в багажнике, он беззвучно захлопывает крышку.

Забираюсь на заднее сиденье. Кэйси, сидящая впереди, на мгновение поворачивается, чтобы поприветствовать меня, и снова углубляется в работу. Она все еще облачена в форму врача «скорой помощи», поверх которой натянута потертая серая спортивная толстовка из хлопка. Светлые волосы с легкой рыжиной убраны в тугой пучок, перехваченный резинкой на затылке. Кэйси поправляет сползшие к кончику носа очки без оправы, в которых она выглядит старше своих лет, и смотрит на экран смартфона, под который замаскирован мощный служебный компьютер.

Я слежу за тем, как Мэйсон заходит в дом, чтобы прибраться там напоследок, потом любуюсь фасадом, к которому за последние три года успела привыкнуть. Дом двухэтажный, из красного кирпича. Такие жилища люди строили, когда в качестве основного средства связи еще использовался телеграф; у дома есть характер, порой он стонет и скрипит от старости. Мне будет его не хватать. Сейчас, когда до отъезда осталось несколько мгновений, я понимаю, что из всех домов, в которых мне приходилось жить, этот мне нравился больше всех. Впрочем, как знать, может, следующий будет еще лучше.

Углубившись в размышления о том, как обставить новую спальню, я снова возвращаюсь к происходящему, лишь когда замечаю, что к нам приближается автомобиль с включенными фарами. Увидев, как из черного седана выходят двое в темной униформе, я, как всегда, испытываю прилив воодушевления с оттенком легкого ужаса: люди из подразделения, отвечающего за уничтожение следов, выглядят внушительно.

Мужчины определенно никогда здесь не были раньше, однако, выйдя из машины, они уверено проходят в черную кованую калитку и поднимаются на крыльцо. Один из агентов берется за ручку, а Мэйсон как раз в этот момент открывает входную дверь. Они проходят друг мимо друга молча, ограничившись лишь коротким кивком.

Я смотрю на дверь, закрывшуюся за спиной агентов. Потом напрягаю зрение и, распахнув пошире глаза, как сова, пытаюсь увидеть в доме признаки присутствия человека, но свет в окнах не зажигается; вокруг, как и прежде, тихо. Если бы я не видела собственными глазами, как в дом вошли люди, ни за что не догадалась бы, что там кто-то есть. Ниндзя в черных хлопчатобумажных брюках и спортивных куртках с начесом сотрут следы существования моей фальшивой семьи, оставив дом в таком состоянии, что агент по продаже недвижимости, зайдя в него с потенциальными покупателями, будет на сто процентов уверен, что в нем жила милая молодая пара и их несчастная больная дочь, которая, к сожалению, скончалась.

Окончив зачистку, команда займется созданием легенды, распуская по району слухи о том, что семья после смерти девочки вернулась в Аризону, Джорджию или Мэн, чтобы похоронить дочь. Такие слухи обычно распускает парень с плохо запоминающейся физиономией, которого вы встретили на бензоколонке, или похожая на мышь девушка, сидящая за соседним компьютером в библиотеке.

Агенты — Апостолы — имеют медицинскую квалификацию, ученые степени, навыки телохранителей и разведчиков, но мне всегда казалось, что любой из них мог бы преуспеть и в Голливуде.

Мэйсон, на долю которого выпала роль моего «любящего папочки», забирается на водительское сиденье. В потертых джинсах, мокасинах и теплом коричневом свитере, с вечно усталыми зелеными глазами и темными (но до срока начавшими седеть) торчащими волосами Мэйсон как нельзя лучше подходит на роль, которую ему приходится играть уже одиннадцать лет.

— Куда едем? — спрашивает он Кэйси. Девушка, не отрываясь от экрана миниатюрного компьютера, отвечает ему с заметным южным акцентом.

— Небраска. Омаха.

Коротко кивнув, Мэйсон включает заднюю передачу. Я еще раз оборачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть на дом и проверить, заметно ли в нем присутствие агентов, — но, естественно, безуспешно. Затем, когда автомобиль уже выруливает на улицу, выбросив из головы мысли о городе, который мы покидаем, и о прошлом, я прикладываю к прохладному стеклу задней двери подушку и мгновенно засыпаю.

Открываю глаза, когда на улице уже день. Яркий, солнечный день. Света так много, что хочется бросить в солнце камень. Шея болит, а во рту ощущение, словно я ела соленые шарики из ваты. Мэйсон, увидев в зеркало заднего вида, что я проснулась, приветствует меня.

— Доброе утро, — говорит он. Трудно сказать, смотрит ли он на меня или на дорогу, потому что глаза его прикрыты солнечными очками.

— Доброе, — ворчу я.

— Как себя чувствуешь?

— Голова болит.

— Это нормально.

— Я знаю.