Шестьдесят килограммов солнечного света

– Хельга? – переспросил Гест и тотчас ощутил, что полюбил ее с первого взгляда, и что с тех самых пор его жизнь была ожиданием великого радостного дня, и что сейчас его единственная любовь умерла.

– Хельга, да, и Бальдюр. Их первыми нашли. А они не привязались. Они… я недосмотрел…

Больше старый плотник не смог сказать ничего. Его голову заполнила видная всем мысль: «Как, черт побери, меня угораздило построить здесь этот хутор и предложить им такую участь?»

– Веревка пришлась кстати, – сказал Магнус, чтоб как-то утешить его. – Это факт.

– А как же сундук с книгами? Ты же говорил, он тоже был привязан к этой веревке? – спросил громила, державший Ольгейра. – Да, надо его отыскать, – сказал Лауси, без особой надежды водя глазами по окрестности.

– А книга, которая у тебя в руках?

– А я ее в портках держал.

У них не было ни сил, ни времени улыбнуться этому, потому что сейчас они очнулись, и Магнус встал на колени у ног Геста и развязал на нем антилавинную петлю. Как только мальчик выпрямился, боль у него в боку вспыхнула с новой силой, а когда он застонал от боли, началось кое-что похуже: легкие наполнились воздухом в сильно поломанной грудной клетке. Он чуть было не сник, но Лауси подхватил его и не дал упасть. Гест склонил голову, выплюнул слюну, а затем поднял подбородок, посмотрел на фьорд и на Косу своими дважды рожденными, две лавины видавшими, глазами под снежно-мокрым шлемом волос, и ему показалось, что жизнь еще никогда не бывала так прекрасна. Норвежский причал дрожал у него перед глазами.