Читаем Шестьдесят рассказов полностью

- Я позвонил по этому номеру, а они сказали, что тяжкие испытания - знак любви Господней.

- Так в чем же опора?

- В новой музыке.

- Да, не так-то часто услышишь Un Coup de Des

[63]в ритме польки. Это закаляет.


- В новой музыке нет барабанов, это очень смело. Чтобы компенсировать отсутствие барабанов, музыканты еженощно молятся Пресвятой Деве, коленопреклоня- ясь в светотканых ризах на сыром полу часовен, предусмотренных для этой цели в дальних коридорах всех больших арен…

- Мамка бы такого не разрешила.

- Как и многого другого. Мамка не разрешала Патрицию.

- Помню. Ты ее видишь?

- Иногда. Видел в субботу. Я обнял ее, и ее тело подпрыгнуло. Это было странно.

- Какие были ощущения?

- Странные. Чудесные.

- Тело знает.

- Тело многомудро.

- Тело на мякине не проведешь.

- Того, что известно телу, не выскажешь словами.

- Иногда я слышу, как они воют в больнице.

- Детоксикационное крыло.

- Привязанные бежевыми тряпками к кроватям.

- Мы этого избежали.

- Пока.

- Постучи по дереву.

- Уже постучал.

- Сучье, в обшем, дело…

- Вроде как когда она играла в скрэббл. Ни перед чем не останавливалась. Использовала самые похабные слова и с пеной отстаивала их законность. Я был просто шокирован.

- Она, в ее пурпурных одеяниях.

- В поисках экстатического озарения. Которое поднимет людей на четыре фута над полом.

- На шесть.

- На четыре фута или на шесть футов над полом. Явилась сама Персефона.

- Пение в затемненном телестерионе

[64].


- Явилась сама Персефона, паря в воздухе. Принимая подношения, шарики соли, змеев из чистого золота, ветки смоковницы, смоквы.

- Галлюцинаторные танцы. Все женщины пьяные.

- Танцы с кувшинами на головах, смесь ячменного, воды и мяты…

- Знание вещей несказанных…

- И все же мне хотелось одного - немного поиграть на крумгорне. Время от времени чуть-чуть крумгорна.

- Поднимет мертвецов из могил, если умеешь играть.

- Я никогда не отличался особым умением. Никогда не отличался.

- Нужно практиковаться, а где и как?

- И твой клавир.

- Мамка не разрешала клавир.

- Думала, он выпустит на свободу ее порывы, которые лучше держать на привязи? Не знаю, не знаю.

- Ее теневая сторона. Такое есть у всех них, у мамок.

- Я в смысле, что они все это видели, все прочувствовали. Пролили свою долбаную кровь, а затем пичкали всех целыми ведрами липкой жижи, не забывая тем временем объяснять своему супругу, что он не тянет на третий номер по шкале мужей.

- Подбрасывала ему время от времени маленькую такую бомбочку, просто чтобы не расслаблялся, бегал пошустрее.

- А он и так все время шустрил, всю свою жизнь только и делал, что шустрил, говнюк несчастный. Стрижет капусту да в кучу складывает.

- Мы ж решили, что не будем сегодня про Папашу.


- Я забыл.

- Старушка Мамка.

- А и то сказать, легко ли проводить мистерии? Легко ли взращивать побеги пшеницы?

- И спаржи тоже.

- Я б не смог.

- Я б не смог.

- А Мамка могла.

- Мамка.

- К счастью, теперь у нас есть новая музыка. Дарующая нам помощь и утешение.

- И Сузи.

- И Сузи.

- Наша прелесть.

- Наша гордость.

- Наша страсть.

- Я должен тебе кое-что сказать. Сузи читала Хайт Рипорт. Теперь она говорит, что другие женщины испытывают больше оргазмов, чем она. Хочет знать почему.

- Куда пойти пожаловаться? Куда пойти пожаловаться, если злодеи и изверги испоганили твою жизнь?

- Я рассказал ей про Великий Септуагезимальный

[65]Оргазм, исподволь намекая, что и она может получить такой, если будет паинькой. Но только ведь поздновато, совсем поздно для таких, как мы.


- Но может быть, и не надожаловаться, если злодеи и изверги испоганили твою жизнь? А просто, по примеру великих стоиков, Эпиктета и иже с ним, завалиться в бар и принять на грудь, параллельно внимая звукам новой, шизовой, задвинутой, оттяжной музыки.

- Я протянул молчавшему священнику высокий, холодный стакан «Ширли Темпл»

[66]. Новая музыка, сказал я, не является по сути антиклерикальной. Разве что в самом глубинном своем воздействии на слушателя.


- У меня есть знакомый парень, играет на стиральной доске. Надевает наперстки на все пальцы.

- Новая музыка сплавляет своим огнем все вещи воедино, как сварщик. Новая музыка говорит: по мере того, как времени остается все меньше и меньше, жизнь становится все более и более увлекательной.

- Мамка бы этого не разрешила. Но Мамки нет.

- К сведению любознательных: человек, бывший коммунистом, услышал новую музыку - и теперь он не коммунист. Торговец рыбой Фернандо был обучен новой музыкой читать и писать, и теперь он лепрозный больной, белый как снег. Уильям Фрэнд пытался протащить в новую музыку барабанчики бонго, спрятав их под плащем, однако был разоблачен, не успев еще совершить задуманного злодеяния, и задушен цепью своего собственного велосипеда. Обедая с Духом Святым, философ Пропп

[67]был извещен о грядущем пришествии новой музыки, до которого он - увы - не доживет.


- Новая, обеими ногами стоящая на земле, коньки- отбросить-можно-такая-кайфовая музыка, открывающая путь в небо.

- Победила! С тупостью, способной ошеломить и самых искушенных.

- Дальнейшее не представляет особых трудностей.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Стилист
Стилист

Владимир Соловьев, человек, в которого когда-то была влюблена Настя Каменская, ныне преуспевающий переводчик и глубоко несчастный инвалид. Оперативная ситуация потребовала, чтобы Настя вновь встретилась с ним и начала сложную психологическую игру. Слишком многое связано с коттеджным поселком, где живет Соловьев: похоже, здесь обитает маньяк, убивший девятерых юношей. А тут еще в коттедже Соловьева происходит двойное убийство. Опять маньяк? Или что-то другое? Настя чувствует – разгадка где-то рядом. Но что поможет найти ее? Может быть, стихи старинного японского поэта?..

Александра Борисовна Маринина , Александра Маринина , Василиса Завалинка , Василиса Завалинка , Геннадий Борисович Марченко , Марченко Геннадий Борисович

Детективы / Проза / Незавершенное / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы / Полицейские детективы / Современная проза