Шестьдесят рассказов

- Обворожительные шеи для кусания.

- Осторожные, антропологические укусы.

- Пышногрудые нимфы, красноглазые нимфы, тягловые нимфы, шаровидные нимфы…

- Нимфы в костюмах с электроподогревом, могавки, дурашливые нимфы…

- Восхитительный язык их волос…

Рассказы Дональда Бартельми

Рассказы Дональда Бартельми

Что мы знаем о лисе? Ничего, и то не все.

Б.Заходер

Что говорит о Дональде Бартельми биографическая справка? Родился, учился, воевал в Корее, работал газетным репортером, выпускающим редактором журнала «Локейшн», директором Хьюстонского м^зея современного искусства, преподавал в Сити колледже Нью-Йоркского городского университета, писал и печатался, умер. Был дважды женат, дочь от первого брака. Такие-то и такие-то литературные премии и отличия. Вся остальная доступная нам информация о Бартельми содержится в его текстах - ведь даже самый отвязанный авангардист описывает наш мир и только его («чего Бог не дал, того негде взять»), а вернее - свои взаимоотношения с этим миром. Перебирая рекурентные мотивы включенных в этот сборник рассказов, мы видим все элементы краткой биографии автора: школа, газетная и типографская работа, Корейская война (и вообще военная служба со всем ее идиотизмом), университетская жизнь, быт интеллектуальной тусовки, современная скульптура, все это повторяется раз за разом. Легко соотносятся со смутно проступающей («Как бы сквозь тусклое стекло, гадательно») фигурой автора такие мотивы, как неполадки в семейной жизни, алкоголь, сложные отношения с верой и церковью, проблема отцовства, рудименты популярного в среде американских интеллектуалов увлечение левыми идеями, пацифизм (к слову сказать, сугубо антивоенные «Игра» и «Отчет» выглядят несколько вымученно). Ну, а дальше все туманнее и туманнее. Президент и власть, как таковая. Бессмысленность каких бы то ни было попыток создать островок идеального общества. Антипатия к психоанализу. Возвращение в мир прошлого (школьный, армейский). Баскетбол. Берген… А над всеми этими частными мотивами один главный, объединяющий: все основные персонажи рассказов Бартельми чувствуют себя в созданном им мире крайне неуютно. Да и как иначе можно чувствовать себя в мире, похожем на свалку бессмысленных объектов и столь же бессмысленных, с чужого плеча, суждений и речевых форм, в мире, основная характеристика которого - дурная бесконечность однообразного многообразия или, если хотите, многообразного однообразия? В мире, где граница между фактом и фикцией размыта и подвижна? В мире, для описания которого лучше всего подходит каталог, случайное перечисление необязательных элементов, каждый из которых можно с легкостью изъять и заменить другим, столь же необязательным? «Единственная форма высказывания, не вызывающая у меня протеста, это каталог»,- говорит мисс Р. из «Восстания индейцев»; судя по всему, это - точка зрения самого Бартельми, разве что несколько утрированная (стоит отметить, что в рассказе «Ведь я рожден, чтоб вас любить» равноправно соседствуют каталоги домашнего скарба и человеческих переживаний).