Шестьдесят рассказов

- Легкая, еле заметная пристрастность, придающая однако их объективности определенную окраску.

- Возможно, они и сами о ней не подозревают, но она вкрадывается. Через черный ход.

- Скажем, ты просматриваешь газету и там даны снимки всех кандидатов. Они все ведут предвыборную кампанию, в разных местах, и вдруг оказывается, что они дали снимок одного парня в два раза большим форматом, чем снимок другого.

- Почему они так сделали?

- Может быть, снимок первого парня представляет для читателя больший интерес. Но все равно это пристрастность.

- Возможно, им следует измерять их, эти снимки.

- Возможно, им нравится этот парень. Возможно, он просто нравится им как человек. Он привлекательнее. И это вкрадывается.

- Ну, точно, этот парень привлекательнее.

- Но чтобы быть до конца честным, ты должен напечатать снимки парня, который тебе не нравится, тем же форматом, что и снимок этого парня.

- Или, может быть, парень, который им не нравится, они изучают его придирчивее. Его личную жизнь. Взносы на предвыборную кампанию.

- Или, может быть, ты надеешься получить работу, если его выберут. Человеческие слабости.

- Это низкое подозрение. Это ужасное подозрение.

- Надо смотреть правде в глаза.

- Я не думаю, чтобы так бывало. Не так уж много работ, которые им хотелось бы получить.

- В этом долбаном правительстве не так уж много работ?

- Которые лучше их теперешней работы. Я хочу сказать, кем ты скорее хотел бы быть, старшим помощником младшего дворника в правительстве или влиятельной фигурой в масс-медиа?

- Второе. При любой погоде.

- Я имею в виду, что если ты, к примеру, возглавляешь долбаный «Уолл-стрит джорнэл». Влиятельный голос. Кассандра, вопиющая в пустыне. Они боятся того, что ты можешь обнародовать - или не обнародовать. Ты можешь высоко держать голову. Ты не кланяешься никому, хоть там президенты, хоть короли…

- Ты должен встать, когда он входит, такое правило.

- Встать - это еще не значит поклониться.

- Тут главное - изучать их лица, лица этих парней, этих парней, которые кандидаты, по ящику с выключенным звуком. Вот тут ты можешь все увидеть.

- Ты можешь читать в их душах.

- Ты не можешь читать в их душах, но ты можешь получить представление, проблеск.

- Лицо человеческое - это темный омут, в глубинах коего таятся темные, скользкие твари. Ты пристально вглядываешься, прибегая ко всему своему жизненному опыту. Чтобы различить, что кроется в этом парне.

- Я в смысле, что он старается выглядеть получше, несчастный ублюдок наизнанку выворачивается, чтобы выглядеть получше в каждом, Богом и людьми забытом уголке Америки.

- Так что же мы про него знаем? Действительно знаем?

- Он хочет получить место.

- Непреоборимые силы вынудили его хотеть это место. Судьба. Есть люди большие, чем ты или я. Большее предназначение. Мысль не получить это место разрывает ему сердце, он видит какого-нибудь другого парня, получившего место, и говорит себе: мне предназначено судьбой ничуть не меньшее, чем ему, этому парню, если только я сумею сделать, чтобы эти раздолбай выбрали меня.

- Рядовые граждане. Мы.

- Если только я сумею собрать их под мое знамя, этих придурков.

- А что ему еще думать? Эта мысль разрывает ему сердце, про не быть избранным.

- Мы просто пешки. Шуты гороховые. Хлам.

- Нет. Без нас они не могут реализовать свое предназначение. И подступиться к тому не могут. Без нас им никак.

- Мы принимаем решения. Тонкие, компетентные, основанные на информации решения. Потому что мы себя проинформировали. 

- Принимая во внимание разнообразные заботы активной, плодотворной жизни.

- Если она плодотворна.

- Как правило, она должна быть плодотворной. Если человек прилагает старания, знает суть дела…

- Откуда они знали, когда массовых средств информации еще не было?

- Собирались огромные толпы, со всех городов и всей страны.

- Ты должен был уметь произнести речь, классную, чтобы конфетка, а не речь. «Вам не распять род человеческий на золотом кресте» - Уильям Дженнингс Брайан. Масштаб, размах, вот что было главным.

- Слушатель такой речи знал…

- Это были величественные фигуры.

- Их голоса звучали подобно органу.

- Страсть их речей обрушивалась на огромную толпу как ураган.

- Это были герои, и простой человек их любил.

- Может быть, и зря. История все ставит на место.

- Исполинские фигуры с голосами как полный церковный хор плюс орган…

- Странное сияние вставало за их спинами, возможно, это было всего лишь солнце.

БИШОП

Бишоп стоит перед своим домом.

Бензовоз припарковался во втором ряду, гофрированный шланг присоединен к выступающему из тротуара штуцеру, водитель в зеленой форме стоит, прислонившись к капоту, и читает книжку «Назови своего ребенка».

Бишоп ждет Кару.

«Правило мартини» гласит: ни капли до без четверти двенадцать. В глазах плывет. Бишоп усиленно моргает.

Он выпил за завтраком пива, как обычно, «Пильзнер Урквелл». Теперь импортное пиво идет в соседнем магазине по девяносто девять центов за бутылку.

Насос бензовоза с лязгом выключается. Водитель бросает книгу в кабину и идет откручивать шланг.