Шестьдесят смертей в минуту

Майкл отступил в сторону. Джейн вышла из квартиры, но не повернула к лифту. Постояла в коридоре, толкнула стеклянную дверь и, оказавшись на лестничной площадке, прислонилась лбом к стене и расплакалась. Казалось, сегодня она навсегда потеряла Майкла. И эту потерю уже никогда не вернуть.

В ту минуту она и представить себе не могла, как близка к истине…

Глава 15

В десять утра, когда Урузбеков появился возле отделения милиции, несколько человек уже топтались у порога. Капитан приказал всем пройти внутрь и дожидаться в коридоре.

Очутившись в своем кабинете, он разложил на столе бланки протоколов, напился воды из графина. А потом долго и тяжело вздыхал, будто готовился не пером по бумаге водить, а таскать тяжелые камни.

Капитан вызвал парикмахера Эльдара Лапаева и его младшего брата Акима. Эльдар с грехом пополам ответил на вопросы; Акимка же, одетый в ту же замызганную майку, что и вчера, молчал. Эльдар врезал ему пару подзатыльников, ребенок расплакался; пришлось дать ему воды и сухарь с маком, завалявшийся в ящике стола.

– Твой брат – жертва сексуальных домогательств, – сказал капитан Эльдару. – В этом кабинете он должен не сопли жевать, а дать свидетельские показания в присутствии совершеннолетнего родственника, то есть тебя. Таков закон. Слушай, Акимка, дядя в магазине трогал тебя руками между ног?

– Не трогал, – ответил Аким.

– Ты правду говори. Дядя купил тебе конфет. Просто так, за «спасибо», конфеты не покупают, потому что они денег стоят. Правильно?

– Угу. – Акимка сосал сухарь.

– Умница, – расцвел в улыбке капитан. – Что дядя попросил взамен? Чего он хотел от тебя? Вспоминай, мой хороший, милый мальчик…

– Ничего. – Аким сгрыз сухарь, голодными глазами посмотрел на капитана, навел на него палец и сказал: – Пух-пух… Ты убит.

Эльдар отвесил брату увесистую оплеуху, тот заревел в голос. Капитан задал еще полтора десятка вопросов, исписал две странички протокола и выпроводил братьев в коридор. Допросы продолжались до обеда. Продавщица магазина Фатима Закирова заявила, что вчера поведение приезжего не показалось ей подозрительным. А вот сегодня она подумала: может ли порядочный человек шептаться с ребенком в темном углу? К чему эти секреты? И за какие такие подвиги чужому пацану сладости покупать?

Капитан слушал вполуха, а сам убористым подчерком строчил протокол. Закончив писанину, осушил стакан воды и дал продавщице расписаться на всех листках. Подписав протокол, женщина скрылась за дверью. Ее место занял бывший почтальон Бахтияр Шатаев, заваривший всю эту кашу только потому, что в магазине не получил своей опохмелки. С алкашами работать легко, потому что они ничего точно не помнят и всегда согласны с властью.

Капитан направил вентилятор на Шатаева, потому что от него несло перегаром, а сам, не утруждая себя и свидетеля вопросами, принялся за писанину. Он дал волю фантазии, художественно, с множеством отвратительных натуралистических подробностей изобразил в протоколе сцену совращения ребенка.

Нацепив гнутые очки, Шатаев внимательно прочитал «опус» капитана и впервые пожалел приезжего. Образ человека был смутным и зыбким, но все равно цеплял сердце. Теперь ему намотают такой срок, что из тюрьмы он выйдет стариком. Впрочем, до старости в тюрьме не доживешь. Шатаев написал на каждом листке: «С моих слов записано верно. Мною прочитано».

– Если вздумаешь на попятную идти… – Он выдержал многозначительную паузу, давая Шатаеву возможность самому додумать, что с ним случится, встань он на дороге правосудия.

Бывший почтальон только пискнул и, пошатываясь, вышел из кабинета.

Урузбеков стал по одному приглашать участников задержания подозреваемого, людей, пытавшихся убить Радченко на площади. Свидетели все второстепенные, но их много, и у каждого есть свои соображения или наблюдения, которые, грамотно оформив, можно подшить к делу.

Следующие два дня выдались жаркими. Садыков, выполняя распоряжения Джейн, обследовал окрестности фабрики и собирал образцы грунта, складывал их в бумажные пакеты, помечая на бумаге, с какого склона холма взяты камешки.

К вечеру первого дня полных пакетов набралось немало. Джейн облазила холм и плато над ним со всех сторон, лопаткой счищала землю с каменной породы, затем тяжелым молотком откалывала от скалы камни, помещала их в пакеты, а пакеты в мешок, спускала свою добычу вниз, к лагерю, и снова поднималась наверх. Спали возле костра, посменно.

Второй день прошел точно так же, как первый. Когда солнце начало спускаться, Джейн наскоро перекусила, сказала Садыкову, что ей нужно осмотреть северный склон горы, и ушла. Уже стемнело, когда Рахат развел костер, разложил металлическую треногу, на которую повесил котелок. Едва вода закипела, он насыпал кукурузной крупы, добавил растительного масла и облизнулся в предвкушении ужина. Но тут появилась Джейн с мешком на спине, и они принялись сортировать камни. Когда Садыков спохватился, каша подгорела.

– Вам бы поваром в ресторан, – сказала Джейн, доедая миску каши и запивая ужин чаем, – такой талант пропадает.