Шестьдесят смертей в минуту

Следователь полиции выглядел разочарованным – видимо, он надеялся, что страшные снимки произведут прямо противоположный эффект: сначала Джейн разрыдается, потом успокоится и начнет говорить… Допрос продолжался долго, после чего ее проводили до квартиры ребята из посольства. Джейн упала на кровать, уткнулась в подушку и больше не сдерживала слез.

Теперь, когда прошло время, она уже с трудом могла вспомнить, что происходило в следующие два дня. Кажется, она ходила на работу и занималась делами, потому что иначе нельзя. Но дел не становилось меньше.

Александр Шатун позвонил, кажется, на третий день вечером. Его голос звучал ровно и спокойно.

– Всех нас постигают утраты, – сказал он. – И я вам искренне соболезную. Хотел сказать много слов утешения, но все они вдруг позабылись, потому что слова в таких случаях не имеют никакого значения. Жаль, жаль человека. Такой молодой, способный, полный сил мужчина… У меня сердце болит, когда его вспоминаю. Держу в кармане лекарство. Так сказать, во избежание приступа стенокардии…

– С каких это пор у вас появилось сердце? – спросила Джейн. – Кажется, на том месте, где оно должно биться, находится силиконовый протез. Или камень, под которым живет змея…

– Мне бы не хотелось портить минуту высокой скорби пустыми препирательствами. А вообще, Джейн, вы молодец. Отлично держались и все такое. Я так понимаю, что покойный о чем-то вас просил? Ну, когда вы виделись последний раз? Настойчиво просил. А на Руси такой обычай: воля покойного священна. Надо постараться все сделать, да. В лучшем виде.

– Майкл настойчиво просил меня плюнуть на твою могилу. И я с удовольствием выполню просьбу. А ждать, когда тебя закопают, осталось недолго. В среде людей, где ты крутишься, паршивые адвокаты долго не живут.

– Я ценю юмор, даже если он очень черный, – ответил Шатун. – Вы, наверное, поняли, что пистолет в надежном месте. А на нем ваши пальчики. И оружие попадет куда надо. Ну, вы же знаете, куда… Могут случиться большие неприятности. Пальцы на пистолете – это прямая неоспоримая улика. Менты узнают, что покойный был вашим любовником, и тогда пасьянс сложился. Джейн, я вам советую успокоиться и обдумать эту историю заново.

– Пошел ты!..

– Эмоции переполняют вас. – Шатун заговорил громче. – Но в жизни бывают случаи, когда нужно принять единственно правильное решение. Иногда это решение бывает трудным. Поверьте, русские тюрьмы – это не для женщин… Короче говоря, в ваших интересах сделать то, о чем настойчиво просил покойный.

В трубке запикали короткие гудки.

Глава 17

Поселок Устунчак появился из вечернего мрака, словно призрак из каменной стены. К склонам холмов прилепились плохо различимые дома с плоскими крышами, в низине такие же дома, только побольше. Садыков ослабил вожжи, лошадь побежала быстрее. Джейн подумала, что сегодня она выспится в чистой постели, и не поверила своему счастью.

На главной площади, пустой и пыльной, Садыков заглянул в единственный магазин, проторчав там добрых полчаса, вернулся обратно и залез на облучок.

Вскоре телега остановилась у двухэтажного глинобитного дома с балкончиком на втором этаже; понятно, что хозяин тут человек уважаемый и небедный. Рахат постучал рукояткой плетки в дверь. На пороге появился мужчина в черном халате и высокой шапке с узкими краями, сделанной из плотного белого войлока.

Судя по шапке, киргиз. Хозяин выслушал Садыкова, хмуро посмотрел на старую телегу, в которой сидела бедно одетая женщина, и покачал головой, брезгливо выпятив нижнюю губу. С бедняками он дела не имеет, нищие могут переночевать на заднем дворе бывшей амбулатории, показал он пальцем в конец темной улицы и, сплюнув сквозь зубы, добавил:

– Дашь там немного денег, и твою клячу накормят.

Когда же киргиз увидел наличные, его глаза заблестели, как две путеводные звезды, а спина согнулась в раболепном полупоклоне. Он давно забыл, когда сюда заворачивали люди с деньгами, – и вот на тебе…

Сразу представился по имени – Чингиз, протянув руку, помог женщине спуститься вниз, сам перетащил тяжелые мешки и рюкзаки в дом, говоря, что гости получат лучшие апартаменты, какие не найдешь в радиусе ста пятидесяти километров, а лошадь накормят и напоят. Он провел постояльцев на верхний этаж, где какие-то женщины быстро приготовили комнату для Джейн, постелили на циновке мягкий матрас и простыню, принесли корыто, кувшины с теплой водой и полотенца.

– Всегда рады гостям, – повторял хозяин, сжимая в кармане халата деньги, полученные за три дня вперед. – Уж я как рад, бог свидетель. Только посмотрел на вас и вижу: какие хорошие люди приехали… Вот, думаю, бог послал подарок. Так обрадовался… так обрадовался, что слов нет…

– Женщине нужно какой-нибудь крем, – попросил Садыков, – или мазь от солнечных лучей. У нее кожа обветрилась, губы потрескались, на шее солнечные ожоги. Надо чем-то смазать.

– Крема нет, – искренне огорчился Чингиз, – в магазине его не продают, но есть кое-что получше.

Хозяин исчез, через минуту вернулся с завернутым в бумагу куском белого вещества, напоминающего мыло, долгое время пролежавшее в воде.