Шестерёнки апокалипсиса (Нужно больше древесины!) (СИ)

Индеец явно нарывался. Непонятно, то ли неопределённое время, проведённое в прекрасных руках так нелюбимых им амазонок, сделало его агрессивным, то ли у него уже были какие-то свои счёты.

Костя, проорав что-то нечленораздельное, бросился в бой. Видимо, раны уже достаточно поджили, чтобы он мог самостоятельно передвигаться. А может, просто забыл про них в гневе. Или симулировал.

Как бы там ни было — до Михаила, спокойно полулежащего на земле, агрессор не добежал, на пол дороги споткнувшись о внезапно выскочивший из земли корень — в этом Валера был уверен на все сто, вот его не было, а вот он появился — и позорно впечатавшись в землю. Пара мгновений — и пытающегося подняться на ноги опутали тоненькие с виду стебельки, крепко притягивая к земле. Остальные поселковые, после недолгого колебания, бросились помогать товарищу освободиться — но громкий окрик и недвусмысленно свистнувшая прямо рядом с головой одного из братцев стрела охладила их пыл и заставила отступить. А Костя тем временем начал сначала стонать, а потом орать… И чем дальше, тем сильнее. Все невольно замолкли, понимая, что на месте несчастного легко могут оказаться сами…

Внезапно зашевелилась лежавшая на земле неподалёку груда тряпья, обретая форму человеческой фигуры. Валера скользнул по ней взглядом, сначала немного презрительным — бомж какой-то — а потом, после узнавания, сильно удивлённым.

— Вилен Александрович! Вилен Александрович, это я, мы с вами в первые дни виделись! — парень подбежал к дедку и закричал ему на ухо, памятуя о плохом слухе старика.

— А? Што, кто? Што творичся?..

— Мы ночевали вместе! Еды вам оставили! Помните? Тушёнка! Я, гопник, и две девочки!

— А, тевачки!.. Да, помню… Хорошие тевачки… Не то што эти… Штервы!..

С потеряшкой говорить оказалось очень тяжело. Требовалось по несколько раз повторять, только после этого удавалось донести информацию. Кроме того, остальные смотрели волками на орущего и не дающего им спокойно поспать баламута. Но — делать резкие движения больше дураков не было, а на шум ни амазонки, ни их ручные деревья внимания не обращали.

Выяснилось, что деда и тёток взяли, когда они отправились «на раздобытки» — в лес за грибами. Вместо грибов натолкнулись на «окаянных фашистов», «рожи свинские», «отродья гитлеровы». Правда, это были дохлые фашисты — несколько трупов, истыканных стрелами. Дед и тётки сразу заторопились обратно, враз расхотев что-то там собирать. Но — было уже поздно, сетки, плен, и они оказались на поляне.

Что случилось с тётками? Несколько дней спустя пришли «черти окаянные». «С рогами, о копытах, пятаки на мордах, и лапы железные». Пригнали эти «черти» двух пленников мужского полу, но непонятного происхождения — «вон лежат, то ли человеки, то ли чуды юды неведомые». А тёток забрали с собой.

Потом всё-таки был разговор с Михаилом и Тимуром, когда они поведали свою историю. Как оказалось — после размолвки, когда не удалось на ходу остановить и образумить взбесившегося инженера, они кинулись следом. Но вламываться и пытаться всех убивать не стали, решив выждать. Потом была сбежавшая пленница, ночная речь Валеры — городские всё не вмешивались. А утром отправились вслед за поселковыми. Там, по пути, их и приняли.

Также удалось выяснить, для чего амазонкам пленники.

— Ты тут видел мужика хоть одного?

— Н-нет…

— Никаких мыслей не возникакет? Раскатал губу? А вот теперь закатывай обратно. Вон то дерево посередине, у него дупла. Утром пойдёшь, и как миленький… Даже дед ходит, его какой-то дрянью отпаивают, чтобы хоть какую-то работоспособность вернуть.

— Блин. Это что же получается?..

— Да бред это получается. Полнейший.

— А я вот… В том мире пытался сперма-донором стать. Не понравилось. Зато когда людям говоришь, такое впечатление производит, — заржал на всю поляну Рома. — Хотите, курсы повышения квалификации организую?

Когда обмен информацией завершился, Валера долго ещё сидел задумчивый, пытаясь осмыслить всё рассказанное, уложить в голове и расставить по полочкам. За этим процессом он и почувствовал на себе чей-то взгляд. Поднял глаза — и увидел стоящую у живой изгороди девушку-амазонку. Узнал не сразу. Синяки, ссадины, разбитая губа и прочие атрибуты исчезли бесследно.

Ткнув пальцем парню в грудь, девушка недвусмысленно махнула рукой. Живая изгородь чуть расступилась, открывая проход.

— Ну что, спаситель принцесс… Сейчас тебя либо амнистируют, либо… — задумчиво протянул Индеец.

Валера по очереди подошёл к друзьям и к деду, обнялся со всеми. В горле встал ком — кто знает, что и как будет дальше… Даже нетерпеливый окрик не заставил поторопиться. Пусть хоть силком тащат, попрощаться он должен.