Шестеро против Темного

– А некромантия? – чуть прищурив хитрющие голубые глаза, заинтересовался выводами подружки Рэнд.

– Допустим, секрет целительного зелья, способного спасти целый мир, знал только один лекарь, и он умер, не успев оставить рецепт. Поднять его из мертвых, чтобы спросить о секрете, – черное деяние? – иезуитски вопросила Элька, показав Фину острый кончик розового язычка.

– Напомни мне, чтобы я никогда с тобой не спорил, – пробормотал вор, признавая, что Элька его уела, и поднял вверх свободную от карт руку в знак поражения.

– Расскажите о заклятие, – попросил умница Макс. – Что это за «Покаянное отрешение Лимба»?

– Чары сложны по плетению, но суть их сводится к следующему, – начал отвечать кратко маг, – чтобы распустить заклятие, наложенное несколькими магами, которых уже нет в живых, их потомки с помощью особого ритуала берут на себя (свои души и силы) ответственность за сотворенные чары. Заклятие должно узнать родственную своим творцам кровь и подчиниться. Только когда все его нити подпадут под власть «отрешающих», начинается второй этап. Маги отдают заклятию приказ о роспуске и, тщательно контролируя каждую нить из единого узора, постепенно расплетают его. Нити столь мощных чар нельзя разрывать, чтобы не вызвать катастрофы.

– Вам будет нужна моя помощь? – спросила ловившая каждое слово мага Минтана.

– Ваша и даны Дравелии, если мы решимся на сотворение этих чар, – признал Лукас.

– Но достанет ли у нас сил, чтобы расплести чары великих данов прошлого, если мы согласимся сделать это? – неуверенно вопросила колдунья, поводя плечами.

– Вам нужно будет лишь дать знать заклинанию, что вы родственны магам, его сотворившим, чтобы нити чар явили свою структуру и обрели подвижность, манипуляции же над заклятием производить буду я, мне же, если сработает эффект рикошета, и придется расплачиваться в случае неудачи, – успокаивающе улыбнулся Минтане и Мирей маг. – Магические энергии пройдут через вас, но ударят по мне.

– А что вы говорили о крови? Что это значит? – собравшись с духом, уточнила колдунья, несмотря на все предварительные разговоры о малой жертве рисующая в своем воображении боль и кровавые потоки, слишком крепко въелась в ее сознание мысль о нерушимости заклятия данов.

– Вам придется пометить своей кровью печати из таурита, именно на них закреплены концы нитей заклятия. Пометить – значит покрыть тонким, но сплошным слоем крови, текущей из нанесенных самим себе порезов. Только после этого я смогу начать работу, – честно признался Лукас, сочувственно глядя на колдунью.

– Печати не такие уж и большие, – вслух подумала Минтана и решительно объявила, не оставляя себе времени на дополнительные терзания и раздумья: – Если вы решите использовать эти чары, я буду помогать и постараюсь уговорить помочь Высокий Табурет. Темный принес большое зло в наш мир, но не меньшее зло сотворили те, кто своими чарами превратил Арродрим в его Узилище. Плененный, он обрекает наш мир на погибель, мне остается только верить, что, обретя свободу, Темный сдержит слово, и Алторан освободится от его присутствия. Я согласна рискнуть!

Пока Минтана и Лукас вели беседу, Мирей сидела в кресле, опустив голову и плотно сомкнув веки, руки жрица держала чашечкой, губы ее беззвучно шевелились, творя молитву или просто испрашивая совета. Но как бы то ни было, первой изумленно ахнула Элька:

– Мири! – А потом уже заметили и все остальные, ибо теперь происходящее было просто невозможно не заметить.

Ковшик ладоней эльфийки полнился золотистым живительным светом. Это сверкающее чудо росло и ширилось, стекая из рук по юбке Мирей, поднимаясь вверх по тонкой блузке, облекая девушку в одежды из ослепительного золота, окрашивая ее черные волосы в цвет спелой пшеницы. Хрупкая фигурка жрицы сияла, как восходящее солнце. Только если на светило было бы больно смотреть, то взгляды, устремленные на эльфийку, купались в расплавленном свете, нежно ласкающем все вокруг. На это дивное сияние хотелось смотреть бесконечно, душа стремилась окунуться в него целиком и раствориться в ласковом свечении, познавая живительное тепло. Сколь долго длилось волшебное истечение света, сказать не мог никто, но постепенно сияние потускнело, умеряя яркость, некоторое время оно еще сохранялось бледно-золотым ореолом вокруг Мирей, а потом исчезло, словно впиталось в поры ее гладкой, смугловатой кожи. Девушка открыла глаза, и друзья увидели, что в них, и прежде проблескивающих золотом, пылает тот самый дивный свет.

– Я так понимаю, мадемуазель получила ответ? – утвердительно спросил мосье Д’Агар, разнежившийся в ласковом свете, исходящем от девушки.

– И не один, – с искренней радостью улыбнулась Мирей. – Вы выбрали нужное заклятие, Лукас. Ирилия не возражает.

– Это было посвящение? – прямо спросил проницательный Гал, некогда хорошо, даже слишком хорошо знакомый с ритуалами светлых богов.

– Теперь я жрица второй ступени, – с достоинством отозвалась эльфийка, осеняя себя знаком древа. – Ирилия явила мне свою милость и дала благословение.