Шестнадцать зажженных свечей

На углу, еще издалека он увидел долговязую фигуру Эдика Залевского, который нетерпеливо топтался у газетного киоска. Эдик был в вельветовых джинсах, в эластичной куртке с эмблемой «Олим-пиада-80», со спортивной сумкой и теннисной ракеткой в замшевом чехле

— Салют! — сказал, запыхавшись, Костя.

— Салют! — ответил Эдик.

Они хлопнули ладонями правых рук на уровне лица.

— Куда ты провалился? — спросил Эдик.— Я уже хотел уходить.

— Да так...— Костя неопределенно передернул плечами.

— Ладно, побежали!

На троллейбусной остановке их ждал Кирилл Парков. Он явно не заметил опоздания друзей: прислонившись к фонарному столбу, Кирилл внимательно, в упор рассматривал девушку, тоненькую, как прутик, большеглазую; девушка смущалась под взглядом Кирилла, и это его забавляло.

— Сэр Парков, как всегда, элегантен,— сказал Эдик.

Действительно, стройный, с резкими, сильными чертами смуглого лица, в светлом костюме спортивного покроя, Кирилл невольно обращал на себя внимание.

Повторилось традиционное приветствие.

Костя Пчелкин, Эдуард Залевский и Кирилл Парков дружили с первого класса и теперь считались лучшими учениками девятого класса «Б» английской спецшколы.

...Интервалы между троллейбусами на этой линии даже в часы пик были порядочные, и мальчики разыграли уже давно отрепетированный спектакль: как по команде, они вынули иностранные журналы, зашелестели глянцевыми, пестро иллюстрированными страницами, погрузились — ненадолго — в чтение, а потом начался разговор на английском языке, вроде бы негромкий, но слышный всем, кто был на остановке.

— Вот тут пишут,— сказал Эдик, даже с некоторой небрежностью произнося английские фразы,— что кибернетическая машина вычислила: победы в теннисе возможны только в сочетании с напряженным умственным трудом.

— Оригинально,— сказал Кирилл, тоже, естественно, по-английски,— но спорно.

— А я вычитал,— Костя небрежно ткнул в журнал пальцем,— профессор Кембриджа пишет: неопознанные летающие объекты — объективная реальность.

— Человечество погибло бы без сенсаций,— сказал Эдик.— Ему нужны постоянные допинги, чтобы не прокиснуть от скуки.

Трое друзей опять — ненадолго — погрузились в английское чтение. Люди, ожидающие троллейбус, и тоненькая большеглазая девушка среди них, смотрели на мальчиков с любопытством и уважением.

Рядом стояли два пенсионера. Один сказал другому, склонившись к его волосатому уху:

— Иностранцы.

— Надо полагать, туристы,— откликнулся второй

— Или спортсмены,— сказал подвыпивший мужчина неопределенного возраста.— Из-за них все пивные переделали в «Русский квас».

И в этот момент хлынул дождь. Не дождь — ливень.

Костя кивнул на дверь аптеки в новом доме рядом с остановкой, и мальчики устремились туда.

Теперь они стояли внутри аптеки у широкого окна, и через стекло, слегка размытая, им была видна троллейбусная остановка.

— Не везет,— сказал Эдик,— судя по погодке, тренировка срывается.— Он подбросил и поймал ракетку.

— У меня занятия не сорвутся,— со вздохом сказал Костя и щелкнул пальцем по футляру; скрипка отозвалась легким вздохом.

— Деловые вы парни,— сказал Кирилл.— Теннис. Музыка.

— Это хобби,— сказал Эдик.

— А у меня сегодня за завтраком,— сказал Кирилл,— очередная педагогическая беседа. Родитель во гневе: финал девятого класса, а возлюбленное чадо не ответило вразумительно на вопрос «Кем быть?».

— Кем быть? — спросил Эдик и взглянул на Костю.

Костя отчужденно молчал, смотрел на мокрое стекло, за которым в потоках дождя туманилась улица.

— Свободной личностью! Вот кем,— сказал Кирилл.— Мы свободные личности.— Он помедлил и добавил: — Скорее бы каникулы.

— Немного осталось,— сказал Эдик и опять взглянул на Костю.— Дотерпим. Больше терпели.

— Маэстро! — Кирилл хлопнул Костю по плечу.— Спуститесь на землю.

— Оставь его, — сказал Эдик. — Ты же знаешь...

— Бред! — засмеялся Кирилл.— Надо подойти, взять за руку, сказать «Пошли!»

— Перестань! — яростно перебил Костя. И добавил совсем тихо: — Она не такая...

— Все они такие,— усмехнулся Кирилл.— Одинаковые. Хочешь, докажу?

— Что?! — Костя ринулся к Кириллу. Между ними встал Эдик:

— Тихо, тихо! Обстановка не для кровавого конфликта. И смотрите: троллейбус.

Друзья устремились к двери, под теплыми нитями майского дождя побежали к приветливому троллейбусу, дверцы которого как раз распахивались.

— Я оставляю за собой право доказать,— все-таки успел крикнуть на бегу Кирилл,— что все они одним миром мазаны.

Глава вторая

«А он мне нравится, нравится, нравится!..»

Три раза в неделю, когда Костя Пчелкин после занятий в школе шел в другую школу— музыкальную, его рабочий день заканчивался в семь часов вечера. И лишь без четверти восемь, если не подводил городской транспорт, он попадал в свой двор

Вот и сегодня на перекрестке через квартал от его дома остановился троллейбус, на мокрый тротуар легко выпрыгнул Костя с сумкой через плечо, нагруженной учебниками и тетрадями, со скрипкой в левой руке. Стрелки на желтом светящемся диске часов показывали без десяти восемь.