Шестнадцатые звездные войны

— Так что значительная часть оборудования просто оставлена здесь. Слишком дорого вывозить его отсюда. Тут еще осталась руда, и если цена пойдет вверх, то, я уверен, Компания возобновит работы. Это означало бы, что нам пришлось бы убраться отсюда. Ведь нельзя же допустить, чтобы симпатичные, морально устойчивые горняки общались с уголовниками. Но никто и не возражал бы убраться с этой горы. Смена обстановки была бы очень приятна, потому что трудно представить, себе более худшее место.

— А пока мы присматриваем за всем, подобно сторожам. Оберегаем замороженное производство, пока цены на руду снова не приведут к возобновлению работ. Стараемся на благо правительства и Компании.

— Здесь достаточно провести год, чтобы спятить, — сказала Рипли.

Клеменз рассмеялся.

— Именно так говорили нам, прежде чем послать сюда. Но большинство пока в порядке. Просто в изоляции главное научиться думать о себе как о созерцающем грешнике, а не как о заточенном в тюрьму преступнике.

— А женщины здесь бывали?

— Прошу прощения, лейтенант Рипли. Это заведение для удвоенной игрек-хромосомы, то есть сугубо мужского типа.

Она кивнула и, обернувшись, нагнулась, чтобы забраться в искореженный воздушный шлюз. Пропустив Рипли вперед, Клеменз последовал ее примеру.

Внешнюю поверхность аппарата можно было считать нетронутой по сравнению с тем, что она увидела внутри. Стены сморщены и погнуты, экраны и клавиатура расплющены, оборудование в беспорядке раскидано по полу. Концентрированный запах соленой воды перебивал все остальные. Рипли остановилась, потрясенная тем, как вообще что-то могло остаться здесь в целости, не говоря уже о ее хрупком теле.

— А где тела?

Увидев все воочию, Клеменз был удивлен, как Рипли умудрилась так легко отделаться.

— У нас есть морг. Рудник — это такое место, где нечто подобное необходимо. Мы поместили ваших друзей туда до прибытия исследовательской группы. Возможно, это произойдет в течение недели.

— Так был еще андроид…

Клеменз скорчил рожу.

— Разорванный на части. Его куски валялись повсюду, поэтому их просто выбросили в отходы. Капрала пронзила насквозь поддерживающая балка. Даже если он был в сознании, то едва успел понять, что это было. Хотя, вероятнее всего, он так и не проснулся.

— А девочка?

Клеменз видел, что она ждала еще чего-то. Но вот чего, никак не мог понять.

— Она утонула вместе с цилиндром. Я не думаю, что она была в сознании, когда это произошло. По крайней мере, она умерла более спокойной смертью, чем капрал. Прошу прощения.

Рипли выслушала все спокойно. Но вдруг ее плечи затряслись и набежали слезы. Она не кричала и не проклинала этот несправедливый и жестокий мир. Маленькая Ящерка. Ящерка, которой так и не повезло. По крайней мере, она была свободна. Вытерев глаза, Рипли обернулась и принялась рассматривать криогенный цилиндр девочки. Иллюминатор для лица был сломан, что вполне объяснимо.

Внезапно Рипли резко нахмурилась. Металл под иллюминатором был как-то странно окрашен. Она подалась вперед и пробежала пальцами по пятну.

Клеменз с любопытством спросил:

— Что это?

Рипли поднялась. Она как-то мгновенно изменилась. В ее голосе не было сожаления, исчезла былая мягкость.

— Где она?

— Я же сказал, в морге. Разве вы забыли?

Он озабоченно посмотрел на нее, обеспокоенный тем, что ее поведение могло быть вызвано реакцией на лекарства.

— Ваш организм дезориентирован. Половина органов все еще пребывает в состоянии покоя, как при глубоком сне.

Она вдруг повернулась к нему так резко, что он замолчал.

— Я хочу видеть то, что осталось от тела девочки.

— Почему «то, что осталось»? Тело не повреждено.

— Да? Я хочу его видеть, Я должна увидеть его сама.

Клеменз нахмурился, но ни о чем расспрашивать не стал. Что-то в выражении ее лица останавливало его… Было ясно одно: не выполнить ее просьбы нельзя. Тем более, что особых причин для запретов не было. Клеменз чувствовал, что это желание Рипли не имеет ничего общего с ностальгией. Конечно, трудно за такое короткое знакомство понять, что она из себя представляет, но она явно не относилась к болезненно впечатлительным особам.

Конечно, винтовая лестница была слишком узкой и скользкой, но позволяла побыстрей выбраться из помещения, где находился АСК. Клеменз больше не мог сдерживать свое любопытство:

— Для вашей настойчивости есть определенные причины?

— Я должна быть на сто процентов уверена в причинах ее табели, — спокойно ответила Рипли. — Здесь может быть замешано кое-что еще.

— Кое-что еще? — при других обстоятельствах Клеменз просто бы обиделся. — Мне не хотелось бы еще раз затрагивать болезненную тему, но здесь совершенно ясно, что ее цилиндр был поврежден, и она утонула.

Он задумался.

— Это была ваша дочь?

— Нет, — ровным голосом сказала Рипли. — Она не была моей дочерью, моя дочь умерла раньше.

Говоря об этом, она старательно избегала его взгляда. Ну, разумеется, она была еще слаба и должна была сосредоточить свое внимание на узких ступеньках лестницы.

— Тогда зачем это нужно?

Вместо прямого ответа она сказала: