Шестнадцатые звездные войны

— Комиссия по расследованию установила, что офицер Эллен Рипли, NOC-14672, совершила действия, сомнительные с точки зрения здравого смысла, и, следовательно, по состоянию здоровья не может иметь лицензию офицера коммерческого космического флота.

Если кто-нибудь из них ждал от осужденной какой-нибудь реакции, он был разочарован. Она сидела прямо на своем стуле и молча смотрела на них. Губы сомкнуты, вид вызывающий. Скорее всего, они испытали облегчение. Вспышки эмоций тоже пришлось бы записать. Ван Льюен продолжал, не сознавая, что Рипли мысленно облачила его в черный плащ с капюшоном.

— Означенная лицензия приостанавливает свое действие до времени, которое будет определено позже.

Он прочистил свое горло, затем свою совесть.

— Учитывая необычно долгое время, проведенное осужденной в гипероне и неустановленное влияние этого на нервную систему, ей не предъявляется никаких уголовных обвинений в настоящее время.

В настоящее время, подумала Рипли без тени юмора. На языке корпорации это означало: «Держи рот закрытым и будь подальше от средств информации, и ты еще получишь свою пенсию».

— Вы освобождаетесь под ваше собственное поручительство на шесть месяцев для прохождения психометрической проверки, включая ежемесячное психическое тестирование и лечение, которое может быть назначено.

Коротко, ясно и не очень сладко, но она все приняла, не проронив ни слова, пока Ван Льюен не закончил и не вышел. Берк увидел, как вспыхнули ее глаза, и пытался удержать Рипли.

— Перестаньте! — прошептал он.

Она сбросила его руку и направилась в коридор.

— Все уже кончено.

— Хорошо, — ответила она, ускоряя свой шаг. — Что еще они могут мне сделать?

Она догнала Ван Льюена, когда тот стоял, ожидая лифт.

— Почему вы не хотите проверить LV-426?

Он взглянул на нее.

— Миссис Рипли, это не имеет значения. Решение комиссии является окончательным.

— К черту решение комиссии. Сейчас речь идет не обо мне. Мы говорим о тех несчастных, которые найдут этот корабль. Скажите мне только, почему вы не хотите все проверить?

— Потому что это не нужно, — резко оборвал он. — Люди, которые живут на этой планете, проверили все много лет назад, и они никогда не сообщали о «враждебных организмах» или чужом корабле. Вы думаете, что я круглый идиот? Вы думаете, что комиссия отказалась от этой проверки, только не желая причинить себе лишние хлопоты? И кстати, эта планета теперь называется Ахеронт.[10]

Пятьдесят семь лет. Долгий срок. Люди могли многое сделать за пятьдесят семь лет. Строить, продвигаться дальше, основывать новые колонии… Рипли пыталась ухватить смысл слов администратора.

— О чем вы говорите? Какие люди?

Ван Льюен уже присоединился к другим пассажирам в кабине лифта. Рипли держала руку между дверями лифта, чтобы не дать им закрыться. Сенсоры дверей послушно ждали, пока она освободит проем.

— Первопроходцы, — объяснил Ван Льюен. — Планетарные инженеры. В этой области произошло много нового, пока вы спали, Рипли. Мы значительно продвинулись, сделали гигантский шаг вперед. Космос не такое уж гостеприимное место, но мы меняем его. На планете организована колония. Они установили воздушные процессоры, чтобы сделать атмосферу пригодной для дыхания. Мы может делать это эффективно и экономично, если есть какая-то постоянная атмосфера. Водород, аргон, метан — лучше всего. Ахеронт плавает в метане с добавкой кислорода и достаточным количеством азота для связывания. Теперь воздух там вполне пригоден для дыхания. Дайте срок, терпение и упорный труд создадут еще один обитаемый мир, способный удовлетворить человека и понравиться ему. За деньги, естественно. Ведь мы не благотворительная организация, хотя мы и заботимся о будущем человечества.

— Это огромная работа. На десятилетия. Они живут там уже более двадцати лет. Мирно.

— Почему вы мне не рассказали об этом?

— Потому что это могло повлиять на ваши показания. Лично я так не думаю. Очевидно, вы верите в то, во что верите. Но некоторые из моих коллег придерживались другого мнения. Не думаю, что это изменило бы наше решение.

Двери пытались закрыться, но она раздвинула их. Пассажиры начали проявлять раздражение.

— Сколько там колонистов?

Ван Льюен нахмурил брови.

— По последним подсчетам, я думаю, шестьдесят или семьдесят семей. Мы поняли, что люди работают лучше, когда они не разлучены со своими близкими. Это обходится дороже, но позже все окупается и дает сообществу чувство, что они — настоящая колония, а не только инженерный аванпост. Женщинам и детям, конечно, приходится нелегко, но, когда кончается их контракт, они могут хорошенько отдохнуть. От этого выигрывают все.

— Господи Боже… — прошептала Рипли.

Один из пассажиров наклонился к ней и нетерпеливо спросил:

— Не возражаете?

Она рассеянно уронила руку. Освободившись, двери тихо закрылись. Ван Льюен уже забыл о ней, а она забыла о нем. Она всматривалась в свое воображение.

Ничего хорошего она там не видела.

II