Шестое чувство

Еще один, контрольный взгляд в зеркало. Меховая курточка, шпильки – никакая она не мать троих детей, а молодая красивая женщина с будущим.

А вот и такси.

С инфернальным блеском в глазах Симка умостилась позади водителя – худого дядьки с куперозным носом – и севшим от страсти голосом велела:

– Самый крутой ресторан в городе, шеф!

«Рояль», – прочитала Симка неоновую вывеску и расплатилась с таксистом.

Готовность укротить судьбу была написана на лице многодетной матери, и она шагнула в ярко освещенный холл, как бестиарий на арену.

– У вас заказан столик? – Сколько раз она слышала этот вопрос далеко отсюда, в другой жизни, где еще присутствовал Руслан.

Охранник – препятствие на пути к цели, которое умеют обходить опытные лоцманы. Симка была опытным лоцманом.

– Отдельный столик для Юн-Ворожко заказан на восемь тридцать. Если эта дура опять все перепутала – уволю, – не моргнув глазом пожаловалась Симка.

Главное – не дрогнуть под пронзительным взглядом качка охранника.

Симка не дрогнула.

Охранник оказался чутким парнем, и Серафима, грациозно ступая, просочилась в зал с приглушенным светом.

Навстречу выдвинулся метрдотель – приятный мужчина лет под сорок, с бабочкой под воротничком белой накрахмаленной рубашки:

– Добрый вечер?

Факт, что свободных столиков нет, не смутил Симку – в этот вечер ей покровительствовали нездешние силы. Она взяла мужчину под руку и, не дав опомниться, зашептала сочными губами:

– Молодой человек, видите ли, меня муж бросил, а у нас трое детей. Мне очень нужно развеяться. Вы меня понимаете? – Глубокий мерцающий взгляд проникал в самое сердце.

– Понимаю, – кивнул метрдотель, наслаждаясь созерцанием глаз, блестящих, влажных губ и молочной груди дивы.

– Сделайте столик. Я вас отблагодарю, – заговорщицки прошептала дива.

Интересно, красотка имеет в виду финансовый эквивалент или какой другой? На проститутку не похожа, но способна на многое, судя по горящему взору и лихорадочному румянцу.

Распорядитель выбросил белый флаг и сложил оружие к ногам шикарной блондинки:

– Попробую что-нибудь придумать для такой очаровательной особы.

Вторая линия обороны была прорвана.

В небольшом зале, куда проводил Симку метрдотель, играл оркестр: скрипка, виолончель и фоно. Исполняли что-то жалостливое, и у Симки сразу возникло подспудное подозрение, что она попала не по адресу, но отступать было поздно.

Пока сбежавшая пленница «Агуши», почасового кормления и памперсов делала заказ, пока картинный красавец, похожий больше на конферансье, чем на официанта, нес выпивку – коньяк в пузатом графине, успела позвонить Танечка.

– Мамочка, – голос дочери дрожал от напряжения, – ты во сколько вернешься?

Симка не для того весь день пилила оковы рабства, чтобы вот так, без боя сдаться и вернуться из-за столика в шикарном ресторане домой, где упорным молчанием сводил с ума телефон, а в каждой комнате, как в засаде, ожидало по ребенку.

– Доча, я только что уехала из дома, – напомнила она Татьяне, – ничего не произойдет, если вы побудете без меня пару часов.

– Дина проснулась, – все с теми же вибрациями в голосе пожаловалась Танечка.

Отчаянный крик малышки отлично был слышен в трубке, но Симка отключила все рецепторы и не дрогнула:

– Пить хочет или соску.

– Давала – не берет.

– Танюш, мы же с тобой договорились: ты дашь маме отдохнуть.

– Хорошо, я еще попробую, – сникла Танюшка и отключилась.

С получением удовольствия следовало поторопиться, потому что в любой момент своенравная Фортуна могла передумать и отвернуться от нее, блудной дочери.

Кощунствуя, Симка по-быстрому влила в себя коньяк и уже через несколько минут попала в ту точку алкогольного опьянения, когда психологические барьеры уже сметены, но на ногах еще держишься.

Просто поужинать и вернуться домой Симке было скучно – не для того она вырвалась на волю. Как застоявшаяся в стойле кобыла, она жаждала свободы, действий и событий: танцев, сумасшедшего веселья, смеха и поклонников. Хотя бы одного, но крутого.

Обследовав зал наметанным глазом, Симка убедилась, что над ее Днем взятия Бастилии нависла нешуточная угроза: свободных мужчин в зале не оказалось.

Мужчин нет. Времени нет. Музыки – тоже нет, потому что это – все, что угодно, только не музыка. Это жалоба на судьбу, а у нее и своих жалоб – девать некуда. Вдобавок снова позвонила дочь и, чуть не плача, сообщила:

– Мам, Динка орет, ничего не помогает, ни соска, ни вода.

Симка едва не прослезилась от умиления: вот какая у нее старшая дочь!

– Перепеленала?

– Перепеленала, – был ответ.

– Танюшка, – язык уже самую малость заплетался, – ты у меня такой мо-ло-дец, ты все умеешь. Покорми мелкую. Давай, доча, действуй-з-злодействуй.

– А ты скоро?

– Дай мне еще часик, а?

– Ма! Она орет!

– Есть, наверное, хочет, покорми, – выдала указание мать семейства и нажала на отбой.

Этот звонок подтолкнул Симку к действию, и она не совсем твердой походкой направилась к исполнителям изысканно-печальной музыки, перекочевавшим в дорогой кабак прямо с хоров католического собора.