Шестое вымирание. Неестественная история

Когда же Холл-Спенсер и его команда приступили к зонам, расположенным ближе к фумаролам, результаты оказались совершенно иными⁸². Усоногое Balanus perforatus, напоминающее маленький сероватый вулкан, в изобилии встречается от Западной Африки до Уэльса. В зоне со значением pH 7,8, которое соответствует морям не слишком отдаленного будущего, этого вида не было. Черноморская мидия (Mytilus galloprovincialis) сине-черного цвета, обычная для Средиземноморья, настолько легко адаптируется к разным условиям, что прижилась во многих частях мира как инвазивный вид. Ее тоже не было. Также не удалось найти жесткие красноватые водоросли Corallina elongata и Corallina officinalis, червя серпулиду Pomatoceros triqueter, три вида коралловых полипов, несколько видов улиток и моллюска Arca noae, известного под названием “Ноев ковчег”. В целом в зоне со значением pH 7,8 полностью отсутствовала треть видов, обнаруженных в зоне без фумарол.

“Как ни печально, но критическое значение pH, при котором экосистема начинает разрушаться, равно в среднем 7,8, и мы полагаем, что оно будет достигнуто к 2100 году, – говорит мне Холл-Спенсер в своей сдержанной британской манере. – И это крайне тревожно”.

C тех пор как в 2008 году Холл-Спенсер опубликовал свою первую статью о подводных углекислых фумаролах, интерес к теме закисления и его последствий резко возрос. Международные исследовательские проекты с такими названиями, как BIOACID (Biological Impacts of Ocean Acidification – Биологические последствия закисления океанов) и EPOCA (European Project on Ocean Acidification – Европейский проект по проблеме закисления океанов), получили финансирование, что позволило провести сотни, а может, и тысячи экспериментов. Их проводили на судах, в лабораториях и в специальных резервуарах – “мезокосмах”, – которые можно погрузить в океан, воссоздавая условия, наиболее приближенные к реальным.

Раз за разом эксперименты подтверждали вред, причиняемый ростом концентрации CO₂. Многие виды, несомненно, будут чувствовать себя нормально и даже процветать в закисленном океане, однако множество других – нет. Некоторые организмы, оказавшиеся уязвимыми, такие как рыба-клоун и тихоокеанские устрицы, знакомы нам по аквариуму или обеденному столу; другие менее харизматичны (или вкусны), но, вероятно, важнее для морских экосистем. К примеру, одноклеточные планктонные водоросли Emiliania huxleyi – кокколитофориды, – окружающие себя крошечными кальцитовыми пластинками. Под микроскопом эти водоросли выглядят как чья-то безумная поделка – футбольный мяч, покрытый пуговицами. В определенные месяцы года этот вид становится настолько многочисленным, что окрашивает большие участки морей в молочно-белый цвет, также он составляет начальное звено многих морских пищевых цепей. Или крылоногие моллюски Limacina helicina – улитки с “крыльями”, прозванные морскими бабочками. Они обитают в Арктике и являются важным источником пищи для многих более крупных животных, включая сельдь, лосося и китов. Оба эти вида оказались крайне чувствительными к закислению океана: в ходе одного эксперимента с мезокосмами Emiliania huxleyi полностью исчезла из резервуаров с повышенным уровнем CO₂[56].

Кокколитофорида Emiliania huxleyi

Ульф Рибезелль – биолог-океанограф в центре изучения Мирового океана, входящем в Объединение немецких научно-исследовательских центров имени Гельмгольца (GEOMAR) и расположенном в немецком городе Киль. Рибезелль руководил несколькими крупными проектами по проблеме закисления океана у берегов Норвегии, Финляндии и Шпицбергена. Он обнаружил, что лучше всего в закисленной воде чувствуют себя планктонные организмы настолько крошечные – менее двух микрометров, – что они образуют свою собственную микроскопическую пищевую сеть. По мере увеличения численности особей этот пикопланктон[57], как его называют, потребляет все больше питательных веществ, отчего страдают более крупные организмы.

“Если вы спросите меня, что произойдет в будущем, я отвечу так: есть надежные доказательства того, что грядет снижение биоразнообразия”, – сказал мне Рибезелль. “Некоторые высокоустойчивые организмы станут более многочисленными, но общее разнообразие будет утрачено. Именно это и происходило всегда в результате крупных массовых вымираний”.