Шестой грех. Меня зовут Джейн

— Но Людмила оказалась далеко не такой умной, как я предполагала. Поскольку она была способна оставить труп в моем доме и моя судьба ее при этом совершенно не интересовала, то где гарантии, что она в трудный для нее момент не наврет, что Корнеев был не ее, а моим любовником?! И это она предоставляла нам свой дом для свиданий, чтобы Нестор ничего не узнал! Я столько книг прочла в последнее время о коварных женщинах! Любая мелодрама или криминальный роман — и там сплошные подлости и предательства. В этих книгах словно собраны воедино все рецепты самых низменных человеческих поступков! Что делать, Аллен?

— Сжечь ковер! Разрезать на куски и сжечь в камине. Золу развеять по ветру. Больше в комнате следов пребывания ее тренера нет. А что касается следов твоей соседки и наших — что же в этом особенного?

— А что мне делать с Гекатой? По фильмам я знаю, что, даже если замыть все хорошенько, все равно частицы крови останутся…

— Закопать ее в саду. Или хорошенько спрятать в доме. Дом-то большой, в нем полно разных вещей. Я видел какие-то черные лакированные китайские сундуки… Напольные часы… Думаю, в кладовке у тебя стоят бочонки с вином или с чем-то еще, куда можно спрятать эту несчастную Гекату. Надо отнестись к этому творчески, и тогда все получится! А сейчас неси ножницы, разрежем этот злосчастный ковер.

23

Память возвращалась к ней медленно. Все было каким-то невеселым, замедленным и тяжелым. Болела голова, глаза почему-то не открывались. Когда же Людмила все-таки проснулась и нашла в себе силы приподняться на постели, то первое, что она увидела — большую спортивную сумку, стоявшую возле двери.

Людмила повернула голову и разглядела сквозь опухшие веки туалетный столик… вот отсюда и начался тот жуткий вечер. Здесь, за этим столиком, она вчера накладывала косметику, надевала черное шелковое белье, укладывала волосы, брызгала на шею и грудь духами и мечтала о том, как пройдет их свидание. После нервных, коротких, лишенных какой бы то ни было романтичности прежних ее встреч с Алексеем ей хотелось настоящего свидания — в тихой домашней обстановке. С вкусной, приготовленной ее собственными руками едой, хорошей выпивкой и мягкой постелью. И, главное, ей хотелось, чтобы можно было спокойно и с удовольствием провести время, не прислушиваясь к звукам на улице. У Таи, к счастью, нет домработницы, которая могла бы их потревожить. И сторожа тоже нет. Странно, но они с Нестором всегда полагались на хорошие замки. А ведь в доме так много дорогих вещей! И в каждой комнате, как ей казалось, спрятано по сейфу, и все они набиты деньгами. Но это их проблемы… Главное, что у Людмилы имелись ключи и она могла свободно пользоваться ими, не оказавшись при этом замеченной кем бы то ни было. Камеры видеонаблюдения в своем доме она вывела из строя. Ей понадобилось несколько дней, чтобы их обнаружить и залепить «глазки» жевательной резинкой.

Ее память словно застыла, как стоп-кадр, на том моменте, когда она накрывала на стол в Таином доме в ожидании прихода Алексея. Она помнила все до мельчайших подробностей: как она выкладывала еду на тарелки, расставляла фужеры, курила в нервном ожидании, спрашивая себя — может ли она надеяться на то, что Алексей ее все же любит, а не просто проводит с ней время?

Мысли ее долго не покидали этой комнаты «для свиданий». Но она все же встала с постели и, накинув халат, шатаясь, подошла к сумке. Открыла. Мерзкий кисло-чесночный дух вырвался наружу и заполнил собою ее чистенькую беленькую спальню. Вспомнилось сразу все: рыбьи, бесстрастные глаза Алексея, его тонкие губы, когда они растягивались в противной ухмылочке: «Любви ей захотелось!» Он говорил ей настолько гадкие слова, так больно жалил ее своими определениями, так откровенно хамил и издевался над ней, что еще немного — и он, наверное, плюнул бы ей в лицо! Вот что она тогда почувствовала. Она не могла понять — за что он ее так возненавидел? Неужели он и в самом деле чувствовал себя с ней в постели, как проститутка, которую вызывают по телефону, пользуются ее услугами и потом отказываются платить? Это его слова! Он требовал денег! Открытым текстом! «Ты, сука, что же думаешь, что я все это выделывал так просто, ублажал тебя за красивые глаза?! Да ты похожа на жабу, между прочим!»

Вспомнив об этом, Людмила не могла не расплакаться. Она сидела на постели и рыдала, пока память прокручивала в ее больной голове все подробности последнего свидания…

Лицо ее горело, словно Алексей даже после своей смерти продолжал хлестать ее по щекам своими ледяными ладонями.