Шестой моряк

  — Я сказал вису, — пояснил Оттель.

  — Кто из нас двоих Разумник? — спросил Откель.

  — Ах да, — сказал Оттель, — прости. Но я вдруг подумал, что виса —  это такое дело, на которое способен всякий дурак.

  — Никогда больше так не делай, — велел Откель. — Твоя виса будет пострашнее, чем когда ты начинаешь грызть кромку щита и пускать пену ртом.

  — Меня даже  прослабило немного, — добавил Локи. — Видишь, я, весь в дерьме.

  — На тебе незаметно, — успокоил его Откель.

  — А еще я подумал, — сказал Оттель, — с той славой и с теми ранами, что мы с тобой себе заработали, и жить дальше нет особенной нужды. Но и помирать обидно.

   Откель обнял его, как брата, и сказал:

  — Теперь у нас с тобой одна судьба.

   Оттель, поразмыслив, сказал:

  — А может быть, и две.

  — Нет, одна, — возразил Откель.

  — Или две, — ответил Оттель.

  — Нет, одна!

  — Нет, две!

   Тут они подрались немножко, но до мечей дело не дошло. Поэтому они помирились и с тех пор жили душа в Душу.

18

   Никому не ведомо, сколько Вальдимар конунг и его ратники блуждали в смрадном тумане. В рядах ирландцев слышался ропот, в сердцах поселилась неподобающая воинам тревога. Единственно страх перед гневом конунга удерживал бывалых воителей от того, чтобы открыто высказать недовольство, усомниться в успехе набега, когда, казалось, даже местные боги восстали  против чужаков, и призвать  к отступлению. Да никто и не ведал, куда и как отступать.

   Лишь под вечер каким-то чудом смогли они выбрести на утоптанную тропу между скал. А еще спустя некоторое время, когда на низком небе в разрыве между серых туч взошла Звезда Фрейи, они вышли к морю, на что, ка залось бы, давно уже оставили всякую надежду.

  — Глядите, — сказал Вальдимар конунг. — Если это не  Утиный утес, то пусть я первый прослыву незрячим.

  — И правда, — заговорили ратники. — Ни с чем этот  утес не сходен более, чем с утиной головой.

  — А вот и хижина на нем, — промолвил Вальдимар конунг. — Похоже, здесь наш поход и окончится. Осталось всего ничего: забрать книги и спалить все, что горит, не исключая и саму колдунью. А уж до дома мы найдем способ добраться со всей резвостью, на какую способны те ладьи, которые мы здесь захватим. Вперед, воины, нынче  неплохой вечерок для веселья!

  — Постойте, —  воскликнул Кьяртан. — Мне помере щилось, будто я видел что-то, чему тут никак не место.

  — Не хочешь ли ты сказать, — засмеялся Вальдимар конунг, —  что» колдунья обзавелась крыльями и реет над нами, как  валькирия, надеясь тем самым отвратить час  расплаты?

  — Не видел я, чтобы кто-то над нами летал, — ответил  Кьяртан. — А вот моржа я точно видел.

  — И  мне показалось, — добавил Лунан, — что я видел моржа. Или какую-то другую тварь, что ползает как морж, имеет бивни как морж  и выглядит как морж.

  — Откуда здесь могут быть моржи? — удивился Вальдимар конунг.

  — Я готов поверить, — сказал Кьяртан, — что на морском берегу, подпирающем утес с хижиной  колдуньи, которая менее всего рада таким гостям, как мы, можно повстречать кого угодно. Не стану утверждать, будто встреча с моржом согревает мою душу, но, по крайней мере, морж — это всего лишь морж, а не что похуже.

  — Моржи не всегда то, чем они кажутся, — добавил Лунан.

  — Это говорится о совах, дуралей, — сказал Вальдимар конунг. — В конце концов, морж — это последнее, что может остановить меня на пути к цели, в особенности когда я ее уже вижу и обоняю. Мы что, так и будем стоять здесь, в одном полете стрелы от книг, которые искали столько полных лун, и рассуждать о морже? Или все-таки спалим что-нибудь и кого-нибудь убьем?!

   С этими словами он послал, коня вверх по тропинке, что вела во двор Хейд Босоногой, а его люди, ведя между собой негромкие и не самые отважные речи, последовали за ним.

   И только морж остался дожидаться исхода событий у подножия утеса.

19

   Бьярки закрыл глаза, полные слез. А когда открыл, то увидел, что сидит за  столом в хижине Хейд Босоногой, а напротив него угнездился все тот же злокозненный Локи.

  — Что это было? — спросил он.

  — А что ты видел? — ответил вопросом на вопрос Локи.

  — Я видел свою родню, — сказал Бьярки. — Там были моя мать и мой дед. Они были пригожи, как Один и Сага, пирующие в палатах Сёкквабекка. И я  хочу оказаться с ними.

  — Окажешься непременно, — обещал Локи. — Всему свое время.

  — Завтра я убью всякого, кто назовет меня рабом, — продолжал Бьярки. — И отправлюсь в путь, на поиски родного дома,  который ты мне показал. Ни о чем я так не желаю, как о том, чтобы соединиться со своим родом в этих прекрасных палатах. И если жилища у них столь отменны, то  могу себе представить,  каковы их поля и пастбища!

  — Неплохая мысль, — сказал Локи. — Только, малыш Бьярки, дело в том, что те палаты, что ты видел, вовсе не твой дом. И никогда им не были.

  — Что же это, если не мой дом? — спросил Бьярки.