Шестой океан

Первые дни ушли у него на поиски новых звезд, соседок нашего Солнца. Раньше считалось, что, если описать вокруг Солнца круг радиусом в 16 световых лет, в этой сфере окажется 47 звезд. Теперь придется сделать поправки — Денисов открыл еще три звезды. Они оказались белыми карликами и все — в созвездии Альтаира.

— А вы неплохой рыбак, Иван Иванович, — шутил Рыбкин. — В таком океане выудить мелочь!..

— Мне просто повезло, — скромничал тот.

Обсерватория стала самым людным местом на Малой Луне. Сюда заходили и Рыбкин, и Бобров, и Дрозд, и Хлебникова. Они следили за наблюдениями Ивана Ивановича, сами рассматривали в телескоп глубины неба.

Однажды Иван Иванович как-то резко отстранился от телескопа, сказал:

— Ба! А к нам новый гость пожаловал!

Виктор Сергеевич подбежал, приник к окулярам.

Нет, на этот раз он увидел не звезду, а маленькую, едва-едва освещенную планетку, напоминающую по форме кусок плоской скалы с рваными краями. Она двигалась совсем недалеко — менее 800 000 километров. Какой же ее диаметр?

Виктор Сергеевич метнулся к вычислительной машине, набрал цифры, нажал кнопку. Готово! Диаметр планетки — один километр!

— Да это, видимо, Гермес! — воскликнул Дрозд.

— Вы не ошиблись, коллега, — ответил, пряча радость, Иван Иванович Денисов. — Да, это он!

Виктор Сергеевич не понял, почему вдруг Денисов придал такое большое значение этому астероиду, открытому еще в 1937 году. Свое недоумение он высказал начальнику экспедиции.

— Друзья! — Денисов поднялся с кресла и жестом руки попросил всех подойти к нему. — У меня есть план. Садитесь, поговорим!

Бобров подсел к Хлебниковой и что-то зашептал ей. При любом удобном случае он старался выказать девушке свое внимание к ней. Денисов на секунду задержал взгляд на геологе, потом, убедившись, что все расселись, сказал:

— У меня есть мысль, коллеги. Выношу ее на обсуждение. Связана эта мысль с Гермесом. Пришло время, и мы должны сказать ему: «Хватит тебе бродяжничать! Стань сыном Земли!»

Рыбкин, Хлебникова и Дрозд переглянулись. Бобров уставился на Денисова. На лице его было не то удивление, не то страх.

— Как понимать ваши слова, Иван Иванович? — пересилив себя, спросил он.

Денисов повернулся к нему, решительно рассек воздух рукой.

— Надо вывести Гермес на новую орбиту.

— Сделать спутником Земли! — подхватила Хлебникова, и глаза ее вспыхнули восхищением.

— Да, — просто ответил Иван Иванович, — это будет отличный природный остров в космосе. Незаменимая стартовая площадка, откуда наши корабли полетят на Марс, Венеру, Сатурн.

— А какова сила притяжения на нем? — поинтересовался Рыбкин…

— В десять тысяч раз меньшая, чем на Земле, — ответил Бобров за Денисова. — С высоты пяти тысяч метров человек будет падать там около восьми минут. За это время наш уважаемый Виктор Сергеевич мог бы выкурить свою трубку, — шуткой закончил он.

Иван Иванович кивнул головой:

— Готовьтесь, Петр Васильевич. Через пять дней надо быть там.

— На Гермесе? — насторожился Бобров.

— Да, на Гермесе, — ответил Денисов и, повернувшись к Рыбкину и Дрозду, продолжал: — У нас, на спутнике, есть атомный заряд. Надо подсчитать, хватит ли его, чтобы сорвать Гермес с орбиты. Это главное. Земля доделает все остальное: примет в свою семью, предоставит орбиту. Надежда Николаевна, все математические расчеты — за вами! О нашем плане я сообщу в Москву и буду просить разрешения на штурм Гермеса. Ну как, друзья? — спросил он и замолчал.

Рыбкин оторвался от спинки кресла, выпрямился. Торжествующая улыбка не сходила с его лица. Он провел рукой по лбу, снова посерьезнел, задумался.

— План, скажу я, весьма смелый! — медленно проговорил ботаник. — Но, видимо, реальный! Я голосую за него!

Что-то похожее на холодок закралось в душу Боброва. Он вскочил с места, поднял на Денисова глаза.

— Расстояние для нас — не помеха! Мы будем на Гермесе. Кто хочет лететь со мной? — И он обвел взглядом ученых.

— Полетите вы, штурман и комендант Малой Луны. Кстати, штурман — пиротехник, он организует все работы. За вами — общее руководство, выбор наилучшего места для закладки атомного заряда, — объяснил Денисов.

— Понятно, Иван Иванович! — воскликнул Бобров. — Я хочу только сказать, коллеги, что мысль Ивана Ивановича очень оригинальная. Это по-нашему: преобразовать Вселенную! Человечество запомнит…

— Ну-ну, вы уж слишком! — остановил геолога Денисов. — Мысль остается мыслью. Венцом ее всегда является дело. А делать придется вам. Вот у меня и все!

Первым поднялся Рыбкин, следом за ним ушел Дрозд. Бобров чуть задержался. Хотел, видимо, что-то сказать начальнику экспедиции, но не решился.

Иван Иванович проводил его долгим взглядом. Нет, никак не мог он понять геолога. Вчера, как ему сообщили, Бобров был на ракетодроме, около часа разговаривал с пилотом-механиком, учился управлять ракетой. Зачем это понадобилось ему? Просто восхищение техникой, любопытство или что-нибудь другое руководило им? И вообще, в глазах его, как он этого ни скрывал, часто вспыхивала то ли какая-то зависть, то ли настороженность,