Шестой остров

Мне недавно исполнилось четырнадцать лет. За два месяца до того падре Нуньо сообщил мне радостную весть. Меня приняли в семинарию Назарет, крупный очаг Общества Иисусова ²³⁴ в Кордове. Туда поступали подростки, отобранные духовными наставниками, из самых отдаленных уголков южноамериканского континента. Эта весть наполнила меня светом.

Все началось со знакомства с падре Нуньо. Это он указал мне путь истинный, он стал моим утешением и опорой. Добрый падре Нуньо! Его благодушное аскетическое лицо до сих пор живо стоит перед моими глазами. Единственной печалью моей в те минуты была необходимость расстаться с ним, и, быть может, навсегда. Не познакомься я с ним в то одинокое воскресенье, не появись он и не положи мне на плечо дружескую свою руку, не укажи мне путь — то ли к добру, то ли ко злу,— судьба моя сложилась бы совсем по-иному. Добрый этот человек так много для меня сделал! Мне ужасно захотелось выказать свою благодарность, и я робко взял его за руку. Он удивленно посмотрел на меня.

— Спасибо,— сказал я с увлажнившимися глазами.— Спасибо, падре Нуньо!

Он растроганно погладил мне голову и благословил меня.

Солнце стояло над горной грядой. Скоро я увижу монастырь. В своем воображении я все уже видел заранее: этот ландшафт, здания монастыря, свою повседневную жизнь. Когда я пойду гулять в горы, свежий ветерок будет трепать мои волосы. Чистый, бодрящий воздух придаст сил, чтобы день за днем продвигаться вперед в сражении за веру,— ибо человек должен весь целиком отдаваться этой борьбе. Шаг за шагом, минута за минутой мне предстояло завоевывать и укреплять свою веру и любовь к Богу. Labor vincit omnia ’. Падре Нуньо неустанно повторял это мне. Однажды я пришел к нему с мольбой, я просил падре Нуньо объяснить мне истину жизни, причину моих несчастий, причину смерти моего отца, причину поведения моей матери. И он мне объяснил, что единственная истина — это вера, любовь к Богу. Это и есть единственная, всеобъемлющая истина.

Да, этот пейзаж я представлял себе тысячу раз. В Монтевидео я изучил все книги по географии, все энциклопедии, «Сокровище для молодежи», «Мир как он есть», я ходил выпрашивать брошюры в «Плу-на», в «Кот»⁵, в аргентинское консульство, в Национальное ведомство по туризму, и каждое новое печатное издание было толчком для каскада образов, сцен, которые творила безудержная, жаждущая нового ребячья фантазия. Фотографий монастыря раздобыть не удалось, но я сумел заставить падре Нуньо, которого орден прислал к нам как-то по другому случаю, описать мне его во всех подробностях. И в своем воображении я дополнял бесчисленными новыми деталями фасады зданий, дворы, лица святых отцов. В огромной передней меня встретит брат привратник, суровый монах, расположение которого я, конечно, сразу же завоюю; во внутреннем дворе всегда будет слышаться аромат цветов апельсинового дерева и жасмина, свет зари будет заставать меня в келье коленопреклоненным, с жаркой молитвой на устах. Все это уже жило в моем воображении. И я был уверен, что в сем доме Господнем обрету любовь и истину. Я видел себя лучшим учеником в классах, самым усердным в духовных упражнениях, блистающим в богословских диспутах на латинском языке, когда перейду в семинарию. Там я завершу среднее образование. Там я стану священником. Потом для получения сана меня пошлют в Комильяс или же в Италию. Возможно, я стану доктором богословия или канонического права, или же орден разрешит мне специализироваться по математике, что было моим страстным желанием. Это царство точности казалось мне лучшим доказательством существования Бога. Однажды, еще в колледже Святого Семейства, я признался падре Нуньо в своих сомнениях — мне, мол, думается, что математика столь же истинна, как существование Бога. На что он ответил, что подобные мысли — это почти грех. Разумеется, я так говорю по невежеству, ибо еще не изучал богословие. Когда ж я займусь этой наукой, я пойму свое заблуждение. И он посоветовал мне набраться терпения. Все, что говорил падре Нуньо, было справедливо. День за днем и шаг за шагом мне предстоит завоевывать веру.

И вот наконец-то они, Кордовские горы!

Много лет после того, как была напечатана на машинке эта страничка, Бернардо сделал на ней собственноручную приписку, которую, как мне кажется, следует включить в этот документ А:

«Карлос, когда я писал эти заметки, я не понимал ни того, что они могут представлять бесспорный интерес для литературной обработки, ни того, что уже изрядно набил руку в риторических оборотах; однако

¹ Комильяс — город в Испании (провинция Сантандер), где находится так называемый понтификальный университет (духовная академия).

именно этот тон хорошо передает волнение, с каким я ждал появления гор, и мое нетерпение поскорее добраться до монастыря; вот я и сохраняю все как есть, потому что самое здесь интересное — это выражение моих тогдашних чувств. Во всяком случае, не пугайся, в дальнейшем стиль будет гораздо более удобоваримым.

Б. П.»

ОТ БРОД-СТРИТ ДО ПАРК-АВЕНЮ