Шестой Знак. Том первый

Недолго думая, я вытряхнула из кулька свои побрякушки и, развернув изрядно подпорченный подол, добросовестно его прополоскала. А когда отжала и повернулась, чтобы выйти, озадаченно замерла, внезапно обнаружив, что на мои скудные пожитки решил кто-то покуситься.

Не сказать, правда, что обиженный росточком, доходящий мне примерно до груди и худой, как скелет, дедок с длинной бородой представлял какую-то угрозу. Но‚ согласитесь‚ после недавнего ощущения полнейшей идиллии вдруг увидеть, что некто в драных обносках по-хозяйски роется в твоих вещах, не слишком-то приятно. И ладно, если бы он цапнул, скажем, обрезки моих штанов или никому не нужные рукава, без которых я сейчас сама смотрелась, как босячка из припортовых районов… черт, я даже простила бы ему украденные сережки с бриллиантами или золотые шпильки! Но этот гад захапал тот самый гребешок, на который я так рассчитывала, и, судя по тому, какая блаженная улыбка расползлась на его сморщенной физиономии, примеривал он его в качестве этакой короны совершенно осмысленно!

– Дедуля… – ласково позвала я, скручивая остатки подола в подобие хлыста. – А тебе никогда не говорили, что брать чужие вещи нехорошо?

Услышав мой голос, наглый старикашка живо поднял голову и осклабился.

– А я не чужое беру! – заявил он, гордо подбоченившись и выпятив вперед тощую грудь.

Медленно выходя из воды, я недобро улыбнулась.

– Да ну?

– А то ж! – бодро закивал дедок, проворно пряча украденную заколку за спину. – Ты в моем озере купалась? Купалась. Илу в нем намутила? Рыбу мне всю распугала? Так и расплачивайся, как положено!

От такой наглости я сперва онемела, а потом насторожилась.

– Что значит, в «твоем озере»? Ты, что ли, здесь Хозяин?

– Я, – хитро прищурился вор. – А что, не похоже?

Я сузила глаза.

– Ах, ты-ы-ы… а что ж тогда у тебя лес стоит заброшенным, Хозяин?! Почему он сонный, как осенняя муха, и двух слов связать не может? Почему никакого заслона от болота не стоит?! И почему на его границе так вольготно себя чувствует нежить, а?!

– Чего? – опешил от такого напора дед. – Да ты что, девка, ума лишилась? Какое мне дело до леса?! Я на реках да озерах властелин, а до суши мне и дела-то нет!

– Что значит, нет? – озадачилась я. – Так ты что… водяной, что ли?

– Я – тцар речной! – наставительно заявил дедок и, гордо вскинув острый подбородок, заметно приосанился. – И озеро это – мое! А поскольку ты в него влезла без спросу, то могу и наказать, а могу и помиловать.

Я с сомнением оглядела жалкие обноски, едва прикрывающие ему бедра и впалую грудь. С еще большим сомнением посмотрела на худые коленки – такие же тощие, как все остальное; грязные пятки, небрежно оборванный край рубахи, явно доставшейся ему с чужого плеча… скептически приподняла брови при виде большого зеленого пятна на груди, которое явно требовало отбеливателя… оценила по достоинству цыплячью шейку, торчащий кадык, длинный нос с внушающей уважение бородавкой на самом кончике… и, не сдержавшись, хмыкнула.

Ну, в принципе, может и не врет дедок. Кожица-то у него и правда какая-то зеленоватая. А то, что водяных не бывает… когда-то я и в Ишт не верила, а оно вон как получилось. К тому же я тоже сейчас на приличного человека не похожа, так что нечего придираться. Вдруг и этому тоже несладко? Может, у них экономический кризис на носу? Селедка, к примеру, не уродилась? Или урожай устриц погорел… в смысле, сгнил от внепланового прилива?

– Не веришь? – грозно нахмурился «тцар», сведя мохнатые брови у переносицы. – А я вот сейчас на тебя чудище болотное натравлю, чтоб не сомневалась!

– Какое чудище? – невольно заинтересовалась я. – Имеешь в виду ту пиявку с кучей щупалец, которая еще с ночи тухнет на берегу?

– Где тухнет? – растерялся дедок, чуть не выронив украденный гребешок. – Кто?! Наш многоног?!

– Надеюсь, ты им не слишком дорожил, твое величество, – доверительно заметила я, подходя ближе и с откровенным интересом изучая нахального коротышку. – Но если что, в болоте еще несколько штук осталось. Побитые, правда, и разобиженные на весь белый свет, но поймать, если вдруг понадобятся, можно. Я тебе даже помогу, если попросишь. Хотя, само собой, не бесплатно.

– Что-то не верится, что ты от многонога избавилась, – пробормотал дедок, как-то скукожившись и словно бы став еще меньше ростом. – Проверить бы надо… ты это… стой тут… я сейчас разузнаю и, если ты мне правду сказала, так и быть – исполню, стало быть… но лишь одно! И не больше! Только сперва… буль… буль-буль…

Я только моргнуть успела, как он уже уменьшился до размеров ребенка. После чего съежился совсем, став похожим на сдувшийся шарик, весь сморщился, как-то странно булькнул, квакнул, окончательно позеленел и… расплылся большой прозрачной лужей. Которая, впрочем, мгновенно впиталась в землю и бесследно исчезла.

– Эй! – спохватилась я, кинувшись к брошенным драгоценностям и тут же убедившись, что гребешок пропал вместе с дедком. – Расческу верни, бессовестный!

После чего с досадой сплюнула, фыркнула, и поняла, что собственность свою банальнейшим образом профукала, тяжело вздохнула.