Шестьсот шестьдесят шестое правительство (СИ)

— Договор, не закрепленный на бумаге, не договор, — сказал Курепов. — Но и тот, что закреплен, тоже далеко не всегда договор. Ибо это Россия, страна без правил. Учти на будущее. Кстати, а что ты волнуешься-то? Ты же не срезался. Совсем наоборот.

И подмигнул Веньке, и весьма даже симпатично улыбнулся. И из паскудного шакала превратился в нормального хорошего парня.

Увы, Венька этому не поверил. Он был уже настороже.

Появилась средних лет полная женщина в белом кружевном фартучке, которую Курепов назвал тетя Маша, принесла первое — огненное, красное, невероятно вкусное харчо.

Лениво поедая острый суп, Курепов объяснил, что в Резиденции, как повелось называть данное местечко, имеется своя кухня, и что тетю Машу переманили из ресторана «Арагви».

Далее он объяснил, что в Госдуме каникулы, поэтому в Резиденции пусто. Кстати, большинство депутатов, которые из глубинки, о Резиденции ничего не знают, да и москвичи-то знают далеко не все, а лишь избранные, ибо заведение это — элитное, засекреченное, служащее для многопрофильного обучения кадров высокого ранга.

В детали Курепов вдаваться не стал, и Венька так и не понял, что это за многопрофильные кадры. Министры, что ли, которых с образования запросто кидают на атомную энергетику, а потом на финансы? Дипломаты-разведчики? Или, не дай Бог, американские сенаторы? Тогда понятно, почему они там в своём Капитолии такие умные.

Тетя Маша принесла второе — эскалопы с картошкой под грибным соусом — и Курепов спохватился. Как же так: день ангела, а еще не остограмившись.

Венька наотрез отказался от спиртного. На сей раз Курепов не стал его насиловать, нацедил себе водочки сам. Ловко нанизал на вилку маринованный грибок.

Хлопнул стопку, сжевал грибок и сказал:

— Знаю, что у тебя дома нелады. Эту ночь переночуешь здесь, на диване. Если хочешь, будет девочка. К завтрашнему дню подыщем тебе комнату — в Резиденции ночевать, сам понимаешь, не дело.

Как, оказывается, уютно было жить на свете, когда за тобой присматривал кто-то с тугим кошельком. Нет, хороший всё-таки парень, этот Ленька Курепов.

Венька поднял бокал «Боржоми» за именинника и с удовольствием принялся за хорошо прожаренный, в меру соленый и перченый, с золотистой хрустящей корочкой эскалоп…

После обеда Курепов вызвал «Герасима», и тот повез их по магазинам. В Резиденцию они вернулись с пакетами, в которых была аккуратно упакована Венькина экипировка: несколько костюмов, рубашки, джинсы, обувь.

Опытный Сергеич, который уже отошел от пережитого афронта, подобрал для Веньки подходящий бронежилет и «сбрую» с подмышечной кобурой. Тут же, на первом этаже, в помещении со стальной дверью Веньке выдали пистолет «Гюрза», магазин с патронами и разрешение на право использования данного пистолета.

На ночь Курепов, как и обещал, устроил девочку — этакую белокурую, невысокую, но грудастую крутобедрую самочку. С портрета на трудящуюся в неверном лунном свете парочку, комкающую простыни, катающуюся по разложенному на полкомнаты дивану, оглашающую пустынный этаж боевыми криками и воплями, строго, но понимающе смотрел мудрый Председатель Госдумы.

Глава 8. Запутанная система

Отныне Венька весь день находился рядом с Куреповым. Тот был весьма деятельным молодым человеком, всё стремился в народ. Выйдет, понимаешь ли, из машины и ну молоть с кем-нибудь из прохожих, ну молоть. Пока собеседник один — можно контролировать ситуацию и из машины, но беда в том, что долго это не продолжается, уже через минуту вокруг жестикулирующего Курепова начинает скапливаться народ. Приходится вставать за спиной в качестве живого щита и следить за окружающими в оба.

Народ был и в магазинах, и на рынках, и на фабриках, куда, правда не часто, наведывался Курепов. Но особенно много народа, просто глаза вытаращишь, бывало на митингах. У Курепова был особый нюх на митинги. Как где-нибудь в Москве или Московской области случается митинг — Курепов туда. И обязательно он — первый говорун, и обязательно лезет на сцену или какой-нибудь постамент, чтобы лучше видели. Никакого понятия о том, что так оно лучше прицеливаться. У Веньки в такие моменты просто сердце замирало и начинало биться раз в минуту, а Курепов потом ржал над ним и объяснял, что коли он народный избранник, то должен быть рядом с народом. Народ не выдаст, народ свой в доску, какого-нибудь там охальника с берданкой, киллера, так сказать, живо скрутит в бараний рог.

На полученный аванс в размере пятисот долларов Венька первым делом купил черные очки — в них легче было, стоя спина к спине с внедрившимся в массы Куреповым, игнорировать скользящие по нему, Веньке, народные взгляды. Во взглядах этих порой читалось о себе такое, что лучше и не рассказывать. Присосался, мол, к великим, клоп, ишь, харю наел…, но всё-всё, больше ни гу-гу. Не рассказывать, так не рассказывать.