Шестьсот шестьдесят шестое правительство (СИ)

— Леонида Петровича здесь нету, но ты попал по адресу, — сказал тренер. — Вениамин Рапохин?

Венька кивнул.

— Надо отвечать: да, сэнсэй, — назидательно изрек тренер. — Повтори.

— Да, сэнсэй, — отозвался Венька.

Парни на татами, замершие было при появлении Веньки, вновь начали приплясывать друг против друга, нанося и парируя удары. В общем-то, ничего особенного.

— Переодевайся, — тренер кивнул на раздевалку.

Венька хотел спросить, а что бы было, если бы он, скажем, из холла пошел налево или бы поднялся по лестнице, но не спросил и хорошо сделал, так как вскоре увидел над выходом большой экран с рядом картинок на нем: въездные ворота, площадка перед зданием, холл, еще три неизвестных вида, и коридор, по которому он недавно шел. Всё здесь было схвачено и схвачено весьма грамотно.

Переодевшись, Венька вышел на татами, разогрелся в паре с одним из парней, пресекая его попытки превратить разминку в настоящую схватку, после чего тренер, внимательно наблюдавший за новичком, выставил против него самого крупного и, похоже, самого сильного бойца.

Прочие ушли с татами.

Первые же секунды боя показали: у парня хорошо поставлены удары руками, особенно правой, но с ногами у него напряженка, тут он плавает, машет порой, однако невпопад, да и передвигается не шибко грамотно.

Поначалу, пока шла разведка, Венька обходился блоками, нейтрализуя удары, каждый из которых, попади он в цель, был бы нокаутирующим, потом, когда парень подустал, а это случилось уже на второй минуте, провел комбинацию, в конце которой эффектно, но не сильно, щадящее, впечатал пятку в его челюсть.

Потерявший всякую ориентацию, оцепеневший от боли противник плашмя рухнул на спину и застыл, а Венька без единой ссадины, ни капельки не запыхавшийся, свежий, будто и не было только что молниеносного, требующего точности и большого внимания боя, отошел в сторону и белозубо улыбнулся.

Говорить тут было нечего. Все видели, насколько безукоризненны были движения новичка, как мимоходом разрушал он нападение спецназовца Гаврилова, способного убить ударом кулака, и как вдруг развернулась в нем гибкая пружина и на Гаврилова обрушился град неимоверно быстрых, отточенных, сокрушительных ударов, ослепивших, смявших, раздавивших спецназовца.

А ведь Гаврилов в этой группе был лучший. И сейчас этот лучший лежал на матах и понемногу приходил в себя, боясь лишний раз вздохнуть, потому что было очень больно. Его оттащили на скамейку.

— Может, со мной? — усмехнувшись, спросил тренер, который был на полголовы выше, то есть имел рост за два метра, и в два раза толще.

Впрочем, за насмешливым тоном тренера проклевывалась некоторая настороженность — этот Рапохин был тот еще фрукт.

Однако же, где это видано, чтобы новичок уходил победителем? Нужно было проучить. Это должен был сделать резкий и мощный Гаврилов — гроза вымуштрованных бандитов. Не получилось. Значит, нужно было это сделать самому. Не лезть же кучей. Лишний раз подкрепить собственный авторитет, за которым стояли не только богатырская сила, а и обладание черного пояса вкупе с титулом чемпиона России по боевому самбо.

— Давайте, сэнсэй, — сказал Венька и вновь улыбнулся…

Этот противник был посильнее и физически, и технически — недаром был тренером, но и у него с ногами были нелады. На растяжку шел тяжело, теряя на подготовку драгоценные доли секунды. Но руками бил, как двухпудовой гирей. Представьте себе, каково это отражать удары двухпудовой гири. Было больно, но Венька терпел.

Очень скоро стало ясно — битюг этот, недурственно владея каратэ, тяготеет к самбо. Норовит зацепить за что-нибудь, ухватить хоть кончиками пальцев, чтобы потом, как бульдог, добраться до адамова яблока. Зацепить и подмять, задавить своим слоновьим весом, да еще при этом выкрутить какой-нибудь сустав либо придушить до полусмерти для острастки.

Венька маневрировал, стараясь держаться в отдалении, и со стороны казалось, что тренер гоняет его по площадке, нещадно лупцуя своими кулачищами и пытаясь ухватить за кимоно. Он как бы полуприсел и протянул алчущие руки к добыче. В таком виде и гонял новичка, как зайца, награждая зуботычинами и охаживая тумбообразными ногами.

Парни, стоявшие в почтительном отдалении, ибо Венька в любой момент мог попасться на прием и улететь в зал, ненароком зашибив кого-нибудь из зрителей, начали похохатывать. Кто-то свистнул.

И тут произошло то, чего никто не ожидал. Венька вдруг завертелся волчком, выстреливая руками и ногами точно в цель, то есть в корпус и голову бородатого амбала, затем, продолжая крутиться, взвился высоко в воздух и с размаху въехал замершему с открытым ртом и выпученными глазами тренеру ногой в ухо. Бородач с шумом рухнул. Как любит поговаривать лидер «Яблока»: «Вот, собственно, и всё».

Итак, тренер лежал, уткнувшись носом в маты, а Венька, свежий, без единого синяка, разве что несколько запыхавшийся, стоял над ним.

Было тихо, только на скамейке постанывал продолжающий лежать Гаврилов да, жужжа, билась о стекло жирная черная муха.

— Бей, — выдавил кто-то сквозь стиснутые зубы.

Каратисты пошли на Веньку.