Шествие динозавров

Огромные шёлкотканые гобелены, изображающие подвиги богов и императоров, с натуралистическими подробностями и бытовыми деталями: закованный в алые доспехи воин поражает бесконечной длины копьём мохнатого чёрного паука размером с добрый дачный домик, а из разверзшегося чрева твари хлобыщет ядовитая жёлтая кровь… слоноподобная толстуха с лунообразным, не лишённым привлекательности лицом, оснащённая не меньше чем восемью титьками, с материнской лаской прижимает к своему чреву четырёх монстровидных мужиков зараз, и что характерно — густая рыжая куделя любвеобильной мадам закручена в две фривольные бомбошки… тощий подросток, с разметавшимися седыми патлами и вполне узнаваемыми чертами измождённого лица, рассекает чрезмерно тяжёлым для его ручонок мечищем волосатого великана, не то здешнего йети, не то демона, не то просто какого-нибудь чрезвычайно зверовидного борца за права угнетённых… а за спиной подростка спокойно и отрешённо, закрыв глаза, с таким же оружием, как и у меня, в длинной, до колен, рубахе и каком-то легкомысленном панцире стоит наголо бритый тип с перекачанными мышцами, даже с поправкой на необходимую художественную стилизацию слабо похожий на ординарного зиггана…

— Это юйрзеогр?

— Нет, ниллган. Но ты был близок к истине: это Светоносный, дед Солнцеликого.

— А этот… за его спиной?

— Здесь ты угадал. Это ниллган, один из твоих предшественников.

— Как его зовут?

— Ты слишком любопытен для ниллгана. Вот, выпей.

Я принял полуведерный кубок, в котором перекатывалась зеленоватая жижа, судя по запаху — далеко не «чинзано» и даже не «солнцедар». Пригубил… предчувствия меня не обманули… дрянь была редкостная, перекисший огуречный рассол пополам с зубной пастой… и начал разглядывать сосуд. Это была не медь, не бронза, ни даже железо… это, государи мои, было чистое серебро с художественным чернением. Ну, даже по тем временам не бог весть какое достижение, но орнамент не походил ни на что, когда-либо мною виденное: сложная последовательность семиугольных звёзд, прихотливо перетекавших одна в другую. Чёрт дери, и в этом наверняка был какой-то смысл!..

— Прояснилась ли твоя голова?

— Да.

— Чего ты хочешь ещё? Есть? Пить? Юмбл-юмбл?

Я хотел было переспросить, что означает последний вопрос. Но тотчас же догадался: местный эвфемизм для того, что у нас, потомков, принято называть «ай-люлю» или, к примеру, «зуг-зуг»[43]. Поэтому я задал иной вопрос:

— Что означает этот узор?

Жрец, нахмурившись, отобрал у меня кубок.

Он был ещё вовсе не стар, этот колдун, смахивавший скорее на мясника или кузнеца с рыночной площади. Этакий ширококостный, приземистый мужик, густо поросший пегим волосом во всех доступных обозрению местах. Шерсть пробивалась даже вокруг глаз, как и подобает чертознаю — зелёных. Я бесцеремонно разглядывал его, и это всё сильнее беспокоило жреца.

— Странно, — пробормотал он. — Необычный ниллган… задаёт вопросы… В чём мы ошиблись?

Он вдруг коротко и сильно ткнул меня ладонью в лоб:

— Ты знаешь, кто я такой?!

— Откуда мне… — замямлил я, но дремавший доселе Змиулан внезапно вскинулся и взял управление на себя: — Ты Дзеолл-Гуадз, верховный жрец Пяти Богов, Первый ключарь Эйолудзугга, происходящий из сорокового колена младших Эйорзигганов… как ты сам это утверждаешь.

— А ты сомневаешься? — прошипел жрец и снова попытался дотянуться до моего лба.

— Я точно знаю, что ты ублюдок царских кровей, не угодивший в юруйаги потому лишь, что у рабыни, которую покрыл юйрзеогр Риндзюйлгэл, был постоянный хозяин — Дзеолл-Дзагэйб, верховный жрец Пяти Богов, — безжалостно отчеканил Змиулан и уклонился от тычка.

— Хмм… — против ожиданий, Дзеолл-Гуадз не разозлился, а скорее, был озадачен. — Это занятно… умный ниллган… Что ж, Эрруйему виднее, кого посылать… возможно, в этом есть свой прок… посмотрим. Послушай, ниллган: ты можешь повторить свои слова перед Солнцеликим и поклясться всеми своими клятвами, но он тебе не поверит. Потому что ниллган — не тот оракул, к которому прислушиваются. Ниллган, если ты не знаешь, это нечто среднее между носорогом и уэггдом. Тупое животное, которое лучше не выводить из себя. Поэтому для твоего же блага будет лучше тебе молчать… притворившись тем ниллганом, которого ждали. И мы с тобой не станем врагами. Ведь ты не желаешь такого врага, как я?

— Это угроза?

— Ха! Кто может угрожать восставшему из мёртвых? И чем? Смертью? Нет, я не настолько глуп… Даже если то, что ты сказал, было бы правдой — я никогда не посягнул бы на трон Луолруйгюнра. Потому что у меня уже есть вся власть, которую я мечтал обрести. У меня — ключи от всех жертвенников Эйолудзугга. Так что от меня никогда, никогда, никогда не будет исходить угроза Солнцеликому… А ещё мне кажется, что ты не стремишься вернуться к престолу Эрруйема… пока не насытишь своё любопытство. Ведь я прав… Змиулан?

Конечно, он был прав.

И, в общем, мне пока что нечего было с ним делить.

— Ты прав до такой степени, что даже не подозреваешь… царский ублюдок.

И тут этот мохнорылый урод безо всяких обид протянул мне руку.

Что мне оставалось, как не принять её?!